― Без разницы, ― равнодушно отзывается Ангел. ― Но я бы хотел на озеро, только это

невозможно.

Я  вспоминаю  про  озеро,  и  в  мое  сердце  просачивается  тепло.  Я  тоже  скучаю  по  этому

месту.

― Мы можем прогуляться в парке, ― предлагаю я, отлично понимая, что никакой парк не

сможет заменить райское местечко на озере.

― Это далеко, ― говорит Ангел.

― И что?

― А то, Августа, что я не способен преодолевать такие расстояния самостоятельно. Я не

способен выбраться даже из собственного дома… из постели! Что уж говорить о парке…

― Я же здесь, я помогу.

― Я не договорил, ― отчеканивает Ангел. ― И тем более мне не хотелось бы утруждать

тебя довозить меня до парка.

― Мне не трудно, ― мягко возражаю я.

― Чушь. Тебе трудно, ― фыркает он.

― Мы все равно пойдем в парк, Ангел.

Он больше не спорит со мной.

Я не могу не заметить, как теперь все смотрят на нас… точнее на Ангела. Вроде бы ничего

не  обычного  (для  людей,  я  имею  в  виду,  что  инвалидов  в  Санкт-Петербурге  много…  боже,  я

только что назвала его инвалидом), но я знаю, что Ангел думает, ловя на себе многочисленные

взгляды.

Когда  мы  приходим  в  парк,  там  почти  нет  людей.  Сегодня  тепло,  снег  постепенно

оттаивает, и из-за этого слякоть. Никто не любит гулять в такую погоду. Никто не любит весну.

Ангел  любит.  Я  вспоминаю  об  этом  и  улыбаюсь.  Но  я  спрашиваю  себя,  счастлив  ли  он,  что

наступила весна, когда находится в таком положении? Есть ли вообще место в его мыслях для

весны?

― Знаешь, ― начинаю я, потому что молчание становится невыносимым, ― думаю, я не

заслужила этого ― тишины с твоей стороны. Ты игнорировал меня, как будто мы вообще не

знакомы! Это не справедливо, и…

― Извини меня, ― перебивает Ангел уставшим голосом.

― Мог хотя бы позвонить, ― продолжаю я. ― Хотя бы написать смс, или…

― Мне жаль, ясно? ― резко обрывает меня он.

Я поджимаю губы и говорю себе, что не должна злиться на него.

―  Прости,  ―  в  итоге  выдыхает  Ангел,  и  его  плечи  опускаются.  Я  продолжаю  толкать

коляску вперед и думаю, как ужасно себя сейчас ощущает Ангел. Мне бы хотелось провалиться

на  его  месте,  умереть,  исчезнуть…  Но  я  ―  это  не  Ангел.  Я  не  позволю  ему  исчезнуть.  ―  Я

действительно  не  мог…  не  хотел  звонить  тебе.  Я  знаю,  что  ты  не  поймешь,  но  хотя  бы

попытайся,  потому  что…  потому  что…  ―  его  голос  срывается,  и  я,  забеспокоившись,  резко

останавливаюсь и оббегаю коляску, становясь перед Ангелом и с тревогой глядя на него. Он не

смотрит на меня, но я вижу, как плотно сжаты его губы, как напряжены его скулы.

105

―  Ангел?  ―  мой  голос  предательски  дрожит.  Я  протягиваю  руку,  так  как  хочу

дотронуться до него, но не делаю этого. ― Что с тобой?

Неожиданно  он  поднимает  голову  и  окидывает  меня  таким  ледяным  и  одновременно

тоскливо отчаянным взглядом, что все внутри меня замирает и превращается в пружину.