Томас Диш. Эхо плоти твоей
  
Моему брату Гэри, который первым прочел это 
  
Не ведать Стен, не ведать больше Стен 
Моей Душе, отвергшей Плоти плен. 
Теперь ни вмятый в Стены Прах, 
Ни Древо потолочных Плах, 
Ни Стекла не смирят мой Взгляд, 
Взыскующий Небесных Врат. 
На Небеса я смел роптать, 
Что несчастливы Дни, 
Для Счастья горнего Они 
Готовы Почвой стать: 
Мой Дух летит за грани дальних Сфер, 
Без края ширясь, возносясь без мер. 
  
Томас Трагерн “Осанна” 
(Перевод Майи Борисовой) 
  
	Глава 1
	Натан Хэнзард
  
Палец на курке напрягся, и спокойствие пасмурного утра вдребезги рассыпалось от винтовочного выстрела. Бесчисленные отзвуки, словно отражения, что множатся в осколках разбитого зеркала, вернулись от горных склонов. Эхо напоминало издевательский хохот. Отзвуки возвращались вновь, постепенно слабея, и наконец стихли. Но спокойствие уже не вернулось, спокойствие было разбито. 
Небольшая колонна солдат двигалась по грунтовой дороге. При звуках выстрела капитан, шедший во главе колонны, остановил ее и размашисто зашагал назад. Капитану было лет тридцать пять, может быть, сорок. Его лицо могло бы показаться красивым, если бы не застывшее на нем выражение показного безразличия. Постановка подбородка и выражение твердого рта выдавали кадрового военного. Годы неутолимой дисциплины пригасили живой блеск глаз, придав им сходство со стекляшками. И все же опытный наблюдатель мог бы заметить, что лицо капитана — на самом деле искусная маска, свидетельствующая о чем угодно, но не о внутреннем спокойствии. Впрочем, сейчас это лицо оживляла гримаса гнева или, по меньшей мере, раздражения. 
Капитан остановился в конце колонны напротив рыжего солдата с сержантскими нашивками на рукаве гимнастерки. 
— Уорсоу? 
— Да, сэр,— сержант изобразил что-то вроде стойки смирно. 
— Вам было приказано собрать оставшиеся после стрельбы боеприпасы. 
— Да, сэр. 
— Значит, патроны возвращены вам, и их ни у кого не должно быть. 
— Так точно, сэр. 
— Вы выполнили приказ? 
— Да, сэр, насколько я могу судить. 
— И все же выстрел, который мы слышали, наверняка был произведен одним из нас. Дайте мне свою винтовку, Уорсоу. Сержант с явной неохотой протянул винтовку капитану. 
— Ствол теплый,— заметил капитан. 
Уорсоу не ответил. 
— Я так понимаю, Уорсоу, что винтовка не заряжена? 
— Да, сэр. 
Капитан демонстративно посмотрел на снятый предохранитель, прижал приклад к плечу и положил палец на курок. Уорсоу не говорил ничего. 
— Так я могу нажать на курок, Уорсоу? Ствол глядел на правую ногу сержанта. Уорсоу не отвечал, но его веснушчатое лицо покрылось крупными каплями пота. 
— Вы мне разрешаете? Уорсоу сломался. 
— Нет, сэр,— сказал он. 
Капитан открыл магазин винтовки, вынул обойму и вернул винтовку сержанту. 
— В таком случае, Уорсоу, не может ли случиться так, что выстрел, остановивший колонну минуту назад, был произведен из этой винтовки? — даже теперь в голосе капитана не было ни малейшего оттенка сарказма. 
— Сэр, я увидел кролика. Капитан нахмурился. 
— Вы попали в него, Уорсоу? 
— Нет, сэр. 
— Ваше счастье. Вы понимаете, что охотиться в нашей стране — преступление? 
— Сэр, это был просто кролик. Мы всегда стреляем их здесь, когда возвращаемся со стрельб. 
— Вы хотите сказать, что всегда нарушаете закон? 
— Нет, сэр, я ничего такого не говорю. Я говорю только, что обычно… 
— Заткнитесь, Уорсоу. 
Лицо Уорсоу так покраснело, что рыжеватые брови и ресницы стали казаться на его фоне белыми.                                                                      |