Изменить размер шрифта - +
Генерал Питман все больше и больше предпочитал одиноче­ство. То же, по необходимости, делал и капитан Хэнзард.

Подобное состояние трудно описать, не прибегая к отрицаниям. Жизнь свелась к минимуму автоматических процессов — вялому пробуждению, еде, хождению туда-сюда, созерцанию настенных часов, долгому пребыванию один на один с тишиной. Тесный мир коридоров и отсеков стал казаться несколько… нереальным.

Хотя иногда ему казалось, что нереальным стал он сам. Как-то он читал рассказ, а может, видел фильм о человеке, который продал то ли свою тень, то ли отражение в зеркале. Сейчас уже не вспом­нить. Но чувствовал себя Хэнзард словно герой полузабытого рас­сказа. Казалось, пять недель назад, во время прыжка, он утратил неощутимую, но существенную часть самого себя. Может быть, это была душа, хотя Хэнзард не верил, что у него есть или было подобное богатство.

Он ждал отмены президентского приказа, но еще больше ему хотелось, чтобы его отправили домой, в реальность Земли. Хотя даже это желание не было всеобъемлющим, в нем исчезла всякая способность что-то хотеть. Он радостно принял бы любую развязку, любое происшествие, которое могло бы стать яркой отметиной в жутком, монотонном, вяло текущем времени.

Так что не исключено, что за решением выдерживать солдат на марсианских командных пунктах по два месяца скрывались некие осмысленные соображения, хотя технической необходимости в том не было. Это были те же соображения, которые лежат в основе всей обязательной тоски армейской жизни. Осоловевший от скуки солдат гораздо охотнее выполнит любую, даже самую бесчеловечную зада­чу, поставленную перед ним.

Бывший сержант Джон Уорсоу сидел в караульной нише у двери поста управления и читал сильно потрепанный персонализирован­ный роман. Привычка к чтению принесла ему в лагере Джексон репутацию интеллектуала. Разумеется, это было сильным преуве­личением, но, как любил он повторять в минуты высшего душевного подъема (после второй кружки пива), в 1990 году без мозгов не­многого достигнешь, да и от мозгов толку чуть, если нет у тебя приличного образования. Сам-то Уорсоу имел технический диплом, приравненный к диплому колледжа. А кто сомневается в пользе образования, пусть возьмет ну хотя бы Волка Смита — начальника штаба армии. Этот человек держит в голове больше фактов, чем СА85-9. Для людей, подобных Смиту, факты что-то вроде боепри­пасов.

Теперь, когда вы убедились в важности фактических знаний, вот вам чуть-чуть фактов, касающихся Джона Уорсоу.

Уорсоу испытывал глубочайшее презрение к людям, неспособным глядеть прямо в лицо жизни. Его тошнило от вонючего педераста Питмана, который сидит сейчас на посту управления, боится кнопки и дрожит, представляя бомбы, которая она запускает. Никто не посвящал Уорсоу в суть президентского приказа, но по выражению лиц офицеров он сам догадывался, чем пахнет дело. А чего они, спрашивается, боятся, если они сейчас на Марсе? Вот тем сукиным детям, что сидят на Земле, есть смысл беспокоиться.

Размышляя о чем-то в этом роде, Уорсоу вдруг обнаружил, что прочитал четверть страницы романа, не запомнив ни одного слова. Сосредоточившись, он вернулся к последнему абзацу, который еще помнил:

“Уорсоу зашвырнул в блиндаж вторую гранату и бросился плаш­мя на землю, уткнувшись лицом в грязь джунглей. Гром разорвал воздух, скособочившееся сооружение отрыгнуло клуб густого жел­того дыма.

— Теперь им точно кранты, Снуки! — крикнул капрал, щелкнув предохранителем своей М-14.— Пошли, подчистим, что там ос­талось.

Капрал О'Греди вскочил на ноги.

— Берегись, Счастливчик! — Уорсоу еще кричал, а пули снай­перов со всех сторон хлестнули О'Греди страшным перекрестным огнем, закрутили его словно волчок и швырнули в грязь уже мер­твецом.

— Мразь желтопузая,— пробормотал сквозь зубы Уорсоу.— Вы за это поплатитесь.

Быстрый переход