У меня к
вам только один вопрос. Можно? В знак благодарности за то, что я вернул
вам Кристу, можно просить вас, чтобы вы не р а с к р у ч и в а л и то,
что в Мюнхене вам открыл господин Гаузнер, проявив понятную слабость?
- Вряд ли. Так что кончайте всю эту историю, кричать я не стану.
- Вы делаете глупость.
- Скорее всего.
- Напрасно, мистер Роумэн. Я не из этой команды. Я работаю на тех,
кто хорошо оплачивает мой труд. Я с симпатией отношусь к вашей подруге,
она любит вас, мистер Роумэн. Она вас очень любит. Не глупите.
- Переквалифицируйтесь в священника, - сказал Роумэн. - Я сказал то,
что хотел сказать. Кончайте эту хреновину, мне все надоело.
- Я слишком много грешил. И грешу. Так что в священники меня не
возьмут, папа не утвердит, он очень блюдет кодекс нравственности. А что
касается хреновины... Э, - он обернулся к к в а д р а т н ы м, - отнесите
эту аппаратуру в машину, что стоит у подъезда. И сразу отваливайте вместе
с ними, они знают, куда ехать.
- Нет, - сказал Гаузнер. - Ждите, пока я спущусь. Если у тех людей,
которые сидят в авто, возникнут какие-то замечания по записи беседы,
поднимитесь и скажите мне.
- Можно и так, - согласился Пепе. - Топайте отсюда. И спросите, что
делать с грузом... Как его отсюда вывозить...
- Вы что - сошли с ума? - Гаузнер резко обернулся к Пепе. - Вы не...
- Шат ап!' - сказал тот. - Делайте, что я вам сказал, парни. Теперь
вы в моем подчинении, вас предупреждали?
_______________
' Ш а т а п! (англ.) - молчать!
К в а д р а т н ы е, взяв диктофон, молча ушли, не взглянув на
Гаузнера.
Пепе дождался, когда дверь за ними закрылась - щелчок был сух и
слышим, - достал из заднего кармана брюк пистолет, взвел курок, деловито
навернул глушитель и, не говоря более ни слова, выпустил три патрона -
один за другим, не целясь, в Гаузнера.
- Мне очень понравилась ваша подруга, - пояснил Пепе Роумэну, не
обращая внимания на то, как Гаузнер катался по полу, зажимая сухими
ладонями крошечные черные дырки на животе. - И потом это, - он кивнул на
затихавшего Гаузнера, - не моя инициатива, это было обусловлено заранее. Я
должен был спросить, сделано ли дело, и, если он ответит, что сделано, мне
предписали убрать беднягу. Он ответил, что сделано. Теперь от вас зависит
дальнейшее развитие событий: либо вы платите мне больше, чем уплатили они,
и мы занимаем круговую оборону, пока не приедут ваши люди из посольства, -
полицию втягивать нельзя, сами понимаете, - он снова кивнул на
вытянувшегося на кафельном полу Гаузнера, - либо вы пишете обязательство
работать на них, датированное сорок третьим годом и подтвержденное сорок
шестым, я забираю эти бумажонки и желаю вам прийти в себя после
пережитого. |