Изменить размер шрифта - +
У  меня  к
вам только один вопрос.  Можно? В знак благодарности за то, что  я  вернул
вам Кристу, можно просить вас, чтобы  вы  не  р а с к р у ч и в а л и  то,
что в Мюнхене вам открыл господин Гаузнер, проявив понятную слабость?
     - Вряд ли. Так что кончайте всю эту историю, кричать я не стану.
     - Вы делаете глупость.
     - Скорее всего.
     - Напрасно, мистер Роумэн.  Я не из этой команды. Я работаю  на  тех,
кто хорошо оплачивает мой труд.  Я с симпатией отношусь к  вашей  подруге,
она любит вас, мистер Роумэн. Она вас очень любит. Не глупите.
     - Переквалифицируйтесь в священника, - сказал Роумэн. - Я сказал  то,
что хотел сказать. Кончайте эту хреновину, мне все надоело.
     - Я слишком много грешил.  И грешу. Так  что  в  священники  меня  не
возьмут, папа не утвердит, он очень блюдет кодекс  нравственности.  А  что
касается хреновины... Э, - он обернулся к  к в а д р а т н ы м, - отнесите
эту аппаратуру в машину, что стоит у подъезда.  И сразу отваливайте вместе
с ними, они знают, куда ехать.
     - Нет, - сказал Гаузнер. - Ждите, пока я спущусь.  Если у тех  людей,
которые сидят в авто,  возникнут  какие-то  замечания  по  записи  беседы,
поднимитесь и скажите мне.
     - Можно и так, - согласился Пепе. - Топайте отсюда.  И спросите,  что
делать с грузом... Как его отсюда вывозить...
     - Вы что - сошли с ума? - Гаузнер резко обернулся к Пепе. - Вы не...
     - Шат ап!' - сказал тот. - Делайте, что я вам сказал,  парни.  Теперь
вы в моем подчинении, вас предупреждали?

_______________

     ' Ш а т  а п! (англ.) - молчать!


     К в а д р а т н ы е,  взяв  диктофон,  молча  ушли,  не  взглянув  на
Гаузнера.
     Пепе дождался, когда дверь за ними  закрылась  -  щелчок  был  сух  и
слышим, - достал из заднего кармана брюк пистолет, взвел  курок,  деловито
навернул глушитель и, не говоря более ни слова,  выпустил  три  патрона  -
один за другим, не целясь, в Гаузнера.
     - Мне очень понравилась ваша подруга,  -  пояснил  Пепе  Роумэну,  не
обращая внимания на то,  как  Гаузнер  катался  по  полу,  зажимая  сухими
ладонями крошечные черные дырки на животе. - И потом это, - он  кивнул  на
затихавшего Гаузнера, - не моя инициатива, это было обусловлено заранее. Я
должен был спросить, сделано ли дело, и, если он ответит, что сделано, мне
предписали убрать беднягу.  Он ответил, что сделано. Теперь от вас зависит
дальнейшее развитие событий: либо вы платите мне больше, чем уплатили они,
и мы занимаем круговую оборону, пока не приедут ваши люди из посольства, -
полицию  втягивать  нельзя,  сами  понимаете,  -  он  снова   кивнул    на
вытянувшегося на кафельном полу Гаузнера, - либо вы  пишете  обязательство
работать на них, датированное сорок третьим годом и  подтвержденное  сорок
шестым,  я  забираю  эти  бумажонки  и  желаю  вам  прийти  в  себя  после
пережитого.
Быстрый переход