|
Он не ошибся; коверкая сицилийский сленг, Хорхе пророкотал: - Я хочу получить только того, за кем вы летите... Одного его... Остальные пусть останутся там... Они нам не нужны, слышишь? Прием! Гуарази полез за сигаретами, закурил, тяжело затянулся. - Прием! - голос Хорхе был требовательным, раздраженным. - Да... Слышу, - ответил Гуарази. - Все без исключения? - До единого. Только ты и тот, за кем едешь... Возвратишься в столицу той страны, что пролетел три часа назад. Понял? Прием! - Понял. - У тебя есть соображения? Прием! - Да. - Мы их обсудим после того, как ты выполнишь приказ. Прием! - Я бы хотел связаться с боссом. - Босса представляю я. Он отправил меня специально, чтобы успеть тебя перехватить. Прием! - Я хочу переговорить с ним. - Ты поговоришь. Когда вернешься домой. Он ждет тебя и очень тебя любит, ты же знаешь... Но это приказ, Пепе. Это приказ. Прием! Гуарази еще раз тяжело затянулся, потушил окурок о металлический пол и ответил: - Я понял. Роумэн, наблюдавший за разговором, спросил: - Что-то произошло? - Да, - ответил Гуарази. - Хорошее? - Да. - А что именно? - Ты же слышал: босс прислал людей, чтобы нас прикрывали... - Молодец Лаки, - согласился Роумэн. - Хороший стиль. - Зачем ты произносишь это имя при пилоте? - спросил Гуарази. - Этого нельзя делать. Никогда. Запомни впредь, если хочешь дружить с нами. - Да, сеньор, - пошутил Роумэн. - Слушаюсь и подчиняюсь... Где же эта чертова, проклятая, нацистская Вилла?! - Ну, хорошо, положим, я действительно в кольце, - Мюллер кончил кормить рыбок в своем диковинном, чуть не во всю стену аквариуме. - Допустим, вы загнали меня в угол... Допустим... - Это не допуск, группенфюрер. Аксиома. Дважды два - четыре. Гелену - в свете той кампании, что началась в Штатах, - выгодно схватить вас и отдать американцам: "Мы, борцы против Гитлера, довели до конца свое дело!" Это - первое. Американцам, которые совершенно зациклились на коммунистической угрозе и готовы на все, чтобы нокаутировать Кремль, выгодно показать европейцам, что борьба против Советов не мешает им быть последовательными охотниками за нацистами. Это - второе. Мюллер - это Мюллер. Вы второй после Бормана, группенфюрер... - Неверно. Я был чиновником, начальником управления. Премьер-министр, то есть канцлер, доктор Геббельс убил себя. Главный, президент рейха, преемник фюрера, гроссадмирал Денниц сидит в тюрьме, не казнен, получил пятнадцать лет, значит, ему еще осталось тринадцать, думаю, выпустят раньше, лет через пять, тогда ему будет пятьдесят девять, вполне зрелый возраст. |
