У меня раскалывалась голова и уже не осталось сил на разборки.

– Пойду-ка прилягу.

ГЛАВА 13

ПРИНЯТИЕЭйвериЯ знала, что в преодолении стадий горя в конце концов доберусь до сюда, но не планировала так раскисать. Депрессия была у нас в роду. Мне уже доводилось с ней сталкиваться, поэтому я заверяла себя, что не позволю ей взять верх. Но вот в чем беда с депрессией. Иногда ее нельзя контролировать. Она подкрадывается к тебе незаметно.

Я понимала, что она приближается. Почувствовала это, когда отказалась пойти на танцы с Грейсоном, но внезапно она накрыла меня с головой, и поверхности я больше не видела. Все было так плохо, что казалось, подавленность зародилась во мне с самого начала.

Сейчас была середина марта. С моего дня рождения прошло уже больше месяца. А я даже не заметила. Я так упивалась горечью, что толком не осознавала, насколько погрязла в депрессии, пока одним субботним утром мама не разбудила меня и не отправила к врачу.

После сеанса психотерапии и того, как мама купила прописанные мне антидепрессанты, настроения разговаривать с ней у меня не было, так что по возвращении я сразу скрылась в своей комнате.

В два часа я проснулась от того, что кто-то присел ко мне на кровать.

– Эйвери?

Его тихий голос был таким робким, а еще и одним из моих любимейших звуков во всем мире. Это был голос, который я знала как свой.

– Эйден? – Я села и, увидев его лицо, едва не вскрикнула. – Что с тобой случилось?

Парень безразлично пожал плечами.

– Я разозлил Грейсона.

– Это дело рук Грейсона? Да у тебя на лице живого места нет!

Эйден поморщился.

– Я крепко его разозлил.

Мне не нравилось, что это меня беспокоит, но Эйден выглядел ужасно. Половину его лица покрывали синяки, а нос распух вдвое. Я не могла поверить, что Грейсон его ударил.

– У тебя сломан нос?

– Несильно. Врач сказал, все заживет само.

Исчерпав тему синяков, я больше не знала, что сказать. Я понятия не имела, что Эйден делает в моей комнате и хочу ли его тут видеть. Стало как-то неловко, суматошно.

На улице залаяла собака, развеивая повисшее между нами тяжелое молчание. Эйден собрался с мыслями и сказал:

– Пойдем со мной в Музей естественной истории. Родители подарили мне годовой абонемент на день рождения. Я еще ни разу им не пользовался.

Я так и думала.

– Мне мама подарила то же самое.

– Знаю. Они думали, что нам бы захотелось пойти вместе.

Я не могла разобраться в своих чувствах. Меня охватил целый спектр. И в ту минуту победила горечь.

– Должно быть, купили их давным-давно.

Эйден встал и принялся расхаживать по моей маленькой спальне в подножьях кровати.

– Вообще-то, я предложил купить их нам за неделю до нашего дня рождения, – прояснил он. – Когда в тот день родители подарили мне абонемент, я хотел пойти пригласить тебя, побыть с тобой только вдвоем.

От его слов мне почему-то стало больно, пришлось даже закрыть глаза, чтоб не расплакаться. А затем я кое-что поняла.

– Это тогда твои родители сказали, что я уехала на склоны с Грейсоном.

Эйден явно не хотел это обсуждать. Он остановился и цепко поймал мой взгляд.

– Пойдем со мной в музей.

Мне хотелось принять приглашение. Как бы я ни злилась, никогда не могла ненавидеть Эйдена. И он, очевидно, это знал, иначе не пришел бы сюда. Я безумно по нему скучала, но сейчас боялась до жути, так что дала заднюю.

– Я сегодня не в настроении для музея.

– Знаю. У тебя уже месяц ни для чего нет настроения. Но я все равно прошу тебя пойти. И буду умолять, если придется.

– Нет.

– Почему? – настойчиво спросил Эйден.