Казалось, Келл не слышит, что она говорит, – он сидел с бокалом в руке, устремив взгляд в одну точку. Однако через какое то время он произнес:

– Вы правы. Я немедленно отправлю Шона за город к одному врачу, который обещал его вылечить. Если лечение не поможет, я помещу его в сумасшедший дом.

На следующее утро Келл отправился к Шону, растолкал его от пьяного сна и, когда тот немного пришел в себя, объявил, что они немедленно едут в лечебное заведение близ Лондона.

– Предатель… – было все, что мог выговорить побледневший как мел брат.

Но Келл был непреклонен и вместе с охранником отвез упирающегося Шона к врачу.

Однако спокойствия в его душе не наступило, и последующие события подтвердили его худшие опасения.

Спустя два дня, когда Келл находился в клубе среди своих гостей, к нему подошел обеспокоенный дворецкий и прошептал прямо в ухо:

– Мистер Лассетер… милорд… там… – Он кивнул в непонятном направлении. – Вы должны увидеть.

– Мой брат?

Это было первое, что подумал Келл.

– Нет, не мистер Шон.

– Но в чем же дело, Тиммонз? Говорите.

– Там… О, мистер Лассетер… Там человек. Он… я боюсь, он мертв.

– Где?

– За домом. На дальней аллее.

– Кто он? Отвечайте же, черт возьми!

– Кажется, это слуга вашей жены, сэр.

В сопровождении дворецкого Келл вышел в сад позади дома и увидел, что несколько слуг с фонарями стоят над распростертой на земле фигурой. Да, это был О'Малли – Келл сразу узнал его. Старик лежал без верхней одежды, на груди у него виднелось темное пятно крови.

Келл опустился рядом с ним на колени, убедился, что тот мертв и давно остыл. Боже, неужели это дело рук Шона? Но ведь он в больнице…

Следов крови на земле не было. Значит, скорее всего его убили где то в другом месте и потом привезли сюда… А рана, от которой он умер? Какая она? Чем нанесена?

Келл нащупал ее, и мороз пробежал у него по коже. Он вспомнил… но ведь это было так давно… Он вспомнил, что точно такая же рана была нанесена дяде Уильяму… там, в Дублине… тогда… И значит…

– Что делать с беднягой, сэр? – спросил кто то из слуг.

– Пошлите за гробовщиком, – с трудом выговорил он. – И поставьте в известность викария. Мы похороним его по всем правилам. – Тут он заметил подошедшую Эмму Уолш. – Что тебе?

– О, Келл… – проговорила та. – Это же О'Малли. Какой ужас!.. Рейвен… Она только что приехала… очень обеспокоенная. Я провела ее наверх в ваши комнаты.

– …Нет! – воскликнула она, когда Келл сказал ей, что случилось. – Не может быть! Этот человек не должен был так умереть! Он мне почти как отец… Ближе отца… Как это произошло?

Слезы текли у нее по лицу, она не пыталась их остановить. Келл рассказал ей, где О'Малли обнаружили и какой была рана.

– Я предчувствовала… – говорила она, продолжая плакать. – Боялась, что с ним случилось что то плохое. Его не было сегодня весь день после нашей утренней прогулки. И вечером тоже. Поэтому я приехала сюда, в клуб…

Келл молча гладил ее по голове. Что он мог сказать?

– Это моя вина… – снова заговорила Рейвен. – Он защищал меня и поэтому принял смерть. Но кто… кто это сделал? – Она умолкла, с ужасом глядя на Келла широко раскрытыми, влажными от слез глазами. – Эмма рассказывала, как был убит ваш дядя. Точно так же убит О'Малли, разве нет?.. Боже! Вы молчаливо взяли вину за смерть дяди на себя.