За окном светало, она могла видеть замерзшее озеро и бескрайнюю снежную равнину, на которой отдельными кучками темнели деревья.

Шон некоторое время отсутствовал, но вот он снова вошел в комнату. Не глядя на нее, приблизился к окну и молча уставился в него. С момента их прибытия сюда он как то странно притих, крайнее возбуждение сменилось такой же вялостью, равнодушием. Это страшило ее еще больше.

Что он задумал? Чего хочет?

Когда он повернулся от окна, она постаралась не встречаться с ним глазами, боясь, что это может вызвать у него новый взрыв безумной ненависти.

Внезапно он заговорил, и она вздрогнула от страха. Но он, казалось, обращался только к самому себе.

– Келл не заставит себя долго ждать, – пробормотал он. – Я оставил столько следов, что и слепой нас разыщет.

– Что вы собираетесь сделать, когда он приедет? – осмелилась спросить она.

– Не ваше дело, – ответил он с пугающим спокойствием.

– Он ваш брат! – вырвалось у нее. – Вы не причините ему вреда.

– Какую трогательную заботу вы проявляете, – сказал он, скривив рот. – Только меня не обманете, я знаю вам цену. Вы плюете на всех!

Он наливался бешенством, она видела это и ругала себя, что начала разговор.

– Келл – мой муж, – произнесла она, не зная, что вообще сказать.

– Вы соблазнили его, и он стал ухлестывать за вами, как кобель за сучкой. И за это он должен поплатиться.

Его слова вызвали в ней ужас и омерзение, но она сдержала себя, понимая, что возражать ему не следует. Однако она не может допустить, чтобы Келл, если он приедет, попал в ловушку этого опасного безумца! Что делать?

– Чего вы хотите, Шон? – через какое то время спокойно спросила она. – Если меня… если так, то вы можете…

В его глазах мелькнула злобная насмешка.

– Заткнись! Ты мне больше не нужна.

Он снова повернулся к окну. Еще какое то время прошло в полном молчании.

Рейвен вздрогнула, когда послышался его голос:

– А, вот он и прибыл.

После этих слов Шон приблизился к ней, рывком поднял со стула и повел к двери.

– Куда… куда мы идем? – выдохнула она.

– Скоро все узнаешь…

Келл был почти уверен, что на этот раз его брат отправился со своей жертвой в их загородный дом, принадлежавший когда то Уильяму Лассетеру. Кое какие расспросы и следы от экипажа подтвердили его догадку, а слуги, которых он застал сидевшими на кухне главного дома, указали ему на флигель. Тот самый, в котором, как было известно Келлу, их дядя совершил и потом продолжал совершать насилие над юным племянником.

Подойдя ближе, он увидел, что дверь флигеля распахнута, а следы от ног на снегу ведут к задней стороне дома. Повернув туда, он застыл от ужаса.

На обледенелой скамье открытой террасы сидела Рейвен, руки у нее были связаны, лицо и губы посинели от холода. Рядом с ней стоял Шон с обнаженной рапирой в руках.

– Шон, – негромко произнес Келл. – Отпусти ее. Она ни при чем. Ты ведь недоволен мной.

– Недоволен? – скривился тот, не опуская клинок. – Ты же хотел меня запереть в сумасшедшем доме. Спасибо тебе!

– Ты болен, Шон. И ты уже не раз преступил закон. Я не хочу, чтобы это повторилось.

– Не хочешь? Но я не был еще преступником, когда вот здесь, в этом доме, почти у тебя на глазах, этот негодяй надругался надо мной!

– Ты прав. Я знаю это.

– Знаешь! Откуда тебе знать, что я испытывал от этих прикосновений и когда он проникал в меня. Меня тошнило. Но он только отирался и продолжал свое дело… А однажды избил меня так, что я потерял сознание. Чтобы я сдерживал тошноту и стыд… Это ты знаешь?.