Келл медленно повернулся от окна… Боже! Она содрогнулась: как она была слепа! Ведь она любит этого человека, которого только что чуть не потеряла навеки – он мог бы уже лежать рядом с братом на илистом дне…

– Ты в порядке? – спросил он глухим, безжизненным голосом.

– Да, – солгала она.

– Я сожалею, что позволил ему причинить тебе столько боли. Винюсь, что обещал защищать вас и обманул обоих.

В его голосе была какая то безнадежность, покорность судьбе, что приводило ее в отчаяние, она не знала, что делать, что сказать.

Но все же сказала:

– Вы не должны осуждать себя. Нельзя же считать, что вы должны пожертвовать жизнью ради брата.

– Вы так думаете? – еле слышно проговорил он.

– Келл! – крикнула она, не сдержавшись. – Вы делали все, что могли. Я уверена в этом!

Он опустил голову.

– У меня был выбор. Один человек из двух. Я выбрал тебя.

Это было правдой, она не могла не признать, но ни гордости, ни удовлетворения не чувствовала. Только печаль.

– Вы теперь будете ненавидеть меня? – спросила она, с трудом выговаривая эти слова.

– Нет, не тебя. Самого себя.

– Келл…

Он поднял руку, как бы защищаясь от любой попытки оправдать его, смягчить его участь.

Говорить об этом было бесполезно, она поняла это.

– Что вы намерены делать? – спросила она после долгого молчания.

Он ответил не сразу.

– Нужно поднять тело Шона… подготовить к погребению. Наверное, я отвезу его в Ирландию, где мы оба родились. Быть может, его душа обретет там покой.

«А вы? Вы найдете когда нибудь покой?» – хотелось ей спросить…

– А потом? – спросила она.

– Не знаю.

«Теперь ему осталось только сказать, – пронеслось у нее в голове: – „Уходи с моих глаз, я не хочу тебя видеть и не захочу никогда…“ Но ведь он воспитанный человек и такого не скажет. Выводы нужно делать самой…»

Келл направился в ее сторону. Она затаила дыхание – сейчас он обнимет ее, скажет, что она ему нужна, необходима как воздух… Или оттолкнет…

Не произошло ни того ни другого. Не взглянув на нее, он прошел мимо и покинул комнату.

Она сжала зубы, стараясь не закричать, не завыть. Ее била дрожь.

Что же, можно прямо сказать, что Шон взял над ней верх. Даже после своей смерти.

В Лондон она вернулась одна, как того желал Келл, и сразу очутилась в центре нового скандала, новых обвинений, суждений и домыслов. Как же: убийство ее слуги, вторичное похищение, загадочная смерть деверя, не менее странное исчезновение из города Келла Лассетера… Разве этого мало?

И как нарочно, почти никого из близких друзей не оказалось рядом. Бринн, которая была на последнем месяце беременности, не выезжала из поместья своих родных, там же находился ее муж. Джереми Вулвертон занимался какими то делами на севере страны, хотя само слово «дело» в сочетании с ним звучало по меньшей мере странно. Не было с ней верного друга и защитника О'Малли; не было даже деда, все еще пребывавшего у себя в Суссексе по причине нездоровья.

Дни тянулись унылой чередой, в душе была пустота, мысли о Келле не выходили из головы. Быть может, он вообще не вернется оттуда, куда уехал? Или вернется, но даже не поставит ее в известность и будет жить совсем отдельно… О таком ходе вещей они с Келлом говорили еще до подписания их брачного соглашения. Но сейчас ей было страшно думать об этом.