«Значит, узнал», – поняла она.

    – Я вас не ругала никогда. – Анна Филипповна изо всех сил старалась, чтобы ее улыбка не показалась жалкой.

    – О вас я не говорю, вас я с удовольствием разглядываю. Как прихожу домой, так вас и включаю…

    Она это знала. С каждым месяцем ее «включало» все больше мужчин. Забавно, что ее рейтинг неуклонно прирастал именно за счет мужской части телезрителей.

    – Так хочется вам помочь! – почти искренне сокрушался майор. – Прямо хоть на должностное преступление иди…

    – Ну так и помогите! Если какие бумаги надо, я принесу…

    – Да что бумаги. У нас их вон – целые шкафы. – И майор показал на многочисленные дверцы за своей спиной.

    Анна Филипповна видела, что он тянет, просчитывая все обстоятельства.

    Наконец он решился.

    – Ну, не знаю, согласитесь ли вы… Эту ситуацию так просто с кондачка не разрубить. У меня дома в эти дни ремонт, я ночую у приятеля, у него квартира пустая. – Взгляд его можно было назвать предельно откровенным.

    Анна Филипповна понимающе кивнула.

    – Давайте обсудим это дело вечером, так сказать, в тесном кругу. В двадцать часов подойдете, если я вам продиктую адресок?

    Все просто и ясно. Так сказать, нормальный бартер: я тебе дам две недели для утряски дел твоего сына – просто переложу его документы из одной папки в другую, чтобы ты его успела освободить от призыва, а ты сегодня со мной ляжешь на кушетку приятеля. Майор потом бы с деланным равнодушием рассказывал: «А-а-а, эта, с телевидения? С ней тоже спал. Да так себе, ничего бабец. Но ко мне же их очередь». И был бы прав. К нему в самом деле стояла очередь из еще не старых, годных к использованию матерей.

    – Кстати, вас-то я знаю, что зовут Аня. Анна Костикова. А я – Федя.

    Надо было соглашаться. В конце концов, ничего бы с нее не убыло. Одним мужиком больше, одним меньше. Но ее в тот миг как заколдобило. Два с половиной года назад – пожалуйста. Она бы так и поступила. А теперь не могла она изменить Костику. Ни с кем. Даже с тем, от кого как раз и зависела Костикова судьба.

    – Нет, Федя. – Она тоже смотрела ему в глаза вполне откровенно. – Как раз сегодня никак не могу. Сегодня у меня съемки. Помогите уж так, если можете, без вечерней беседы.

    – Ну не знаю, не знаю, – майор сразу потускнел, – ничего вам обещать не могу.

    Конечно, надо было соглашаться.

    Зато теперь она бы не впадала в панику, если почта от Костика задерживалась на несколько дней. И не думала бы ежесекундно с ужасом о том, чем ему грозило близкое будущее. А грозило Чечней.

    «Все. Я договорился, меня берут менеджером сети!»

    Если бы Анна Филипповна вдумалась тогда в эти слова Костика, то наверняка поняла бы, чем они грозят.

    Он все больше хотел ощущать себя настоящим мужчиной. Не сыном, но мужем. За два года он стал еще выше и еще шире в плечах. Она по-прежнему покупала себе вещи сорок четвертого – сорок шестого размера, а у него был пятьдесят второй – пятьдесят четвертый. Ее босоножки смотрелись рядом с его длинными, словно лыжи, туфлями как игрушечные.