– Нельзя. Защ-щита.

– Защита, – скривился ведьмак. По всему было видно, что ему не нравится идея беседовать с личем. С этими тварями не разговаривают – их уничтожают. А разговор протягивает между противниками невидимую нить понимания. Поэтому, кстати, настоящие злодеи никогда не убивают тех, перед кем долго и красиво вещают о планах по захвату мира.

– Защ-щита. Я. Ты.

– Я? Защита твоего выродка? Ты рехнулся!

– Нет. Не мое дитя. Дала она. Велела сберечь. Он живой. Он хочет жить.

Ребенок устал хныкать и ныл на одной ноте, но ворочался и елозил так, что оба противника подумали примерно об одном и том же – пусть бы и дальше ревел и верещал, только бы не это нужное тоскливое нытье. И как только женщины такое выносят целыми месяцами? Тут за две минуты рехнуться можно. Собственно, он уже того… готов… Вместо того, чтобы кидаться в бой, стоит и лясы точит с порождением Бездны.

– Он живой, а ты…

– Я – защита. И ты. Надо спасти. Дитя челох-ххвеческое…

– Ты, – до ведьмака стало что-то доходить, – отдаешь его мне?

– Его. Тебе, – лич неловко, одной рукой, попытался протянуть ребенка. – Надо. Опасно. Враги.

– У этого малыша есть враги? – изумился ведьмак.

– Есть…Она отдала, велела спасти. Я спасаю. Надо спасти.

Ведьмак колебался. Если верить личу, он оказался в скверной ситуации. Кто-то хочет убить этого ребенка, и его мать доверила дитя личу. Нет, что-то тут не складывается. Что же это за мать, если создает личей ради детей? Это опасный и противозаконный промысел. Даже если она – могущественная ведьма…

А может, дело как раз в этом? Ведьма создавала личей. Потом кто-то – Инквизиция, кто же еще? – вышел на ее след. Ведьме пришлось скрываться. Но жизнь ее ребенка подвергалась опасности. Чтобы спасти свое дитя, она создала последнего лича и приставила его к наследнице. Ведьмак был уверен, что это девочка. Большинство ведьм, если и производят на свет потомство, то это всегда дочери. Сын рождается редко-редко. Колдовской дар он не получает ни капельки, зато уже его сыновья родятся либо колдунами, либо ведьмаками, что, кстати, нормальное явление.

И вот перед ним дочь какой-то неизвестной ведьмы. И ее странный защитник.

– Спасай, – лич протянул ребенка ведьмаку. Тот шарахнулся, едва не вывалившись из седла. Обученный мерин лишь неловко переступил с ноги на ногу.

– Я?

– Бери. Спасай.

– Но… ты! – связываться с ведьминым отродьем было себе дороже.

– Я один. Ты один. Вместе два.

Логика безупречная, только не было никаких «два». Были один и один.

– Он устал. Хочет есть.

Младенец отозвался на эти слова пронзительным криком. Мол, нытьем пронять не удалось, попробую иначе. Оба несостоявшихся противника шарахнулись в стороны. Поскольку лич так и не выпустил ребенка из рук, ему пришлось хуже всего.

– Нужна еда. Крыша. Постель.

– И ты надеешься, что я предоставлю тебе все это по первому требованию? Держи карман шире! – скривился ведьмак.

Но плач голодного ребенка – настоящего ребенка, не морока, наведенного нежитью, чтобы заманить его в ловушку – все-таки тревожил.

– Ты – уйдешь, – с угрозой произнес он. – Иначе я… иначе пожалеешь.

– Уйду.

Не прибавив более ни слова, лич наклонился, кладя младенца на снег и отступая.

Ведьмак подъехал к лежащему на снегу ребенку вплотную. Мерин под седлом нервно дергал ушами, вздрагивал шкурой, но двинуться с места боялся.