Магия всегда нелегко давалась Аэлмаркину, и даже теперь, при таком простеньком заклинании, ему пришлось закрыть глаза, чтобы достичь нужной степени сосредоточения. А когда Аэлмаркин открыл глаза, оказалось, что у него и его маленькой рабыни появился новый сосед. На краю ложа вырисовывался стройный силуэт.

– Триана? – невозмутимо поинтересовался Аэлмаркин, стараясь не выдать удивления. – Что привело тебя сюда? Уж извини – в эротические устремления мне не верится.

Триана недовольно надула губки.

– Аэлмаркин, мне начинает казаться, что в тебе нет ни капли романтики!

– Равно как и в тебе, – парировал Аэлмаркин. – Ну так?

– Мне просто стало любопытно: а что бы ты дал, чтобы увидеть твоего кузена отстраненным от управления? – небрежно произнесла Триана, опустив глаза и рисуя пальцем какой‑то узорчик на обивке кушетки.

– Думаю, это будет зависеть от обстоятельств, – так же небрежно отозвался Аэлмаркин. – Например, если в процессе отстранения его поместье превратится в руины, я никакой выгоды не получу. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Да просто так. Видишь ли, у женщин частенько имеются источники информации, недоступные для мужчин.

Триана послала Аэлмаркину игривый взгляд, но тот отказался заглатывать наживку. Не хватало еще предоставить Триане возможность манипулировать им!

– Равно как и у мужчин имеются источники информации, недоступные для женщин, – парировал он с такой же игривой улыбкой. – Особенно у такого мужчины, как я.

Вспомни хотя бы, чем я торгую, дорогуша. Наложницы не разговаривают с леди.

Улыбка Трианы сделалась злорадной.

– Честное слово, Аэлмаркин, если бы не мой обет никогда не вступать в брак, я бы сию секунду сделала тебе предложение! Мы с тобой одной крови.

– Мы с тобой повыпускали бы друг другу кровь, не прожив вместе и года, – отозвался Аэлмаркин, приподнял кончиками пальцев подбородок Трианы и привлек ее к себе для короткого, опасного поцелуя. – Слушай, ты оставила своего красавчика‑жеребца одного. Лучше вернись к нему, пока он не зачах от тоски.

– Или не уснул. – Она поднялась с кушетки с грацией, достойной любой его танцовщицы. – Аэлмаркин, предлагаю пари. Спорим, что я быстрее тебя найду способ дискредитировать твоего кузена?

– А на что спорим?

Улыбка Трианы исполнилась такого сладкого яда, что у Аэлмаркина перехватило дух.

– На то, чего мы оба поклялись никогда не делать. Если ты проиграешь, ты обучишь для меня раба. Если я проиграю, я обучу для тебя рабыню. Но ты не станешь ограничивать меня в средствах. Идет?

При одной лишь мысли о возможности заполучить рабыню, выдрессированную самой Трианой, у Аэлмаркина закружилась голова и участился пульс. Да, за такой приз стоило побороться!

– Идет! – быстро отозвался он. Триана рассмеялась и растаяла в сгустившейся дымке.

Аэлмаркин почувствовал чье‑то робкое прикосновение и запоздало вспомнил о своей нынешней фаворитке. Он опустил взгляд и понял по румянцу на щеках девушки, по влажным приоткрытым губам и сияющим глазам, что танец и витающие в воздухе ароматы оказали воздействие и на нее.

– Господин, – выдохнула рабыня, застенчиво взирая на него из‑под длинных трепещущих ресниц, – вы нуждаетесь сегодня в моих.., моих услугах?

Хоть она и сохраняла невинность, но, конечно же, знала, в чем заключаются обязанности наложницы, – и, судя по блеску глаз, ей не терпелось приступить к исполнению этих обязанностей.

Аэлмаркин на миг прикрыл глаза, смакуя свой замысел. У него имелись свои способы воздействовать на обученных им рабов, куда более обширные, чем рабские ошейники или магическое принуждение.