Он их не узнал.

— Да, конечно. Что же писать?

— Увольняюсь, — заявил Пэдди. — Больше они меня не увидят. Это, значит, заявление об уходе. Если я тебе скажу, что написать, ты напишешь, да? Так... гм... "Старшему мастеру. Уважаемый сэр... Да... Уважаемый сэр..." Гм... Написал?

— Написал, — сказал Николас.

— Значит, так. "Уважаемый сэр". Черт, ночка выдалась тяжелая.

— Так и писать? — спросил Николас.

— Э? Нет, что ты... Нет. "Уважаемый сэр, уведомляю о моем уходе". Ага, вот это хорошо... хорошо... "о моем уходе больше меня не ждите доброму католику в таком месте работать негоже искренне ваш Пэтрик Мехиган".

— Вы подпишетесь? — спросил Ник.

— Нет. Э-э... нет. Нет. Оставь так.

Пэдди взял письмо, сложил и молча уставился на него. Николас хотел уже дать остальным сигнал к отступлению, но Пэдди заговорил.

— Я пьян?

— Простите? — переспросил Ник.

— Говорю: я пьян?

— Гм... может быть... немного.

— Чему дивиться-то? — сказал Пэдди. — Разве рогатые кони — зрелище для рабочего человека?

— Что? — закричал Роланд. — Где? Где вы его видели?

— Привет, — сказал Пэдди. — Тяжелая выдалась ночь.

Роланд от нетерпения запрыгал на сиденье.

— А когда вы его видели? Сегодня? Здесь?

— Не приставай к нему, — бросил Дэвид. — Он тебя не понимает. Послушайте, Пэдди, расскажите нам, как  это было. Мы слушаем.

— А-а, да вы мне не поверите.

— Поверим. Я вам обещаю. Пожалуйста, Пэдди.

— Ну ладно, — согласился Пэдди, — понимаешь, ка­кая это работа — платят-то шиш! — если нельзя немно­го подработать налево? Иду это я, значит, когда стемне­ло, туда, чтобы подобрать кое-что, что там без дела валяется. Там рядом есть такой двор, там еще старая ванна валяется, вот я под ней кое-что и припрятал, ясно? Иду, значит, я туда — и вдруг этот конь, белый как снег, а на башке — рог, даже смотреть страшно. Значит, учуял это он меня и — деру, ему наплевать, что я у него на дороге стою, шпарит себе напрямик. А я и грохнулся. Во как! Вы и не поверите...

— Не беспокойтесь, — сказал Николас. — Мы-то вам верим.

— И не поверите, — повторил Пэдди. — Я сам не по­верил.

Он сунул руку за пазуху и вытащил бумажник.

— Но когда я в пивной сидел, чтобы, значит, в себя прийти, я вот что нашел — они за пуговицу зацепились.

Он открыл бумажник: между двумя старыми конвер­тами лежало несколько прядей волос.

Ничего подобного дети в жизни не видели. Пряди были не белые и не серебряные. Это были пряди чистого света.

У Роланда перехватило дыхание.

— Дайте мне подержать, — попросил он.

— Ну нет, — сказал Пэдди и откинулся назад. — Я никому это трогать не дам. Добра от этого не будет. Я выпил, чтобы посмотреть, исчезнут они или нет, но они не исчезли. Я после каждой рюмки смотрел, но они все тут. Да, ночка выдалась тяжелая.

— Эй, приятель, чего ты здесь ждешь? — крикнул кон­дуктор. — Приехали, конец маршрута.

— А мы обратно поедем, — сказал Роланд.

— Пожалуйста, — согласился кондуктор. — У нас сво­бодная страна. А он куда едет?

— Домой, в Баллимартин, — ответил Пэдди. — Здесь я не останусь.

— Мы хотим выйти там, где он сел, — проговорил Роланд, протягивая кондуктору деньги.