Даже если бы Сузи возражала против отцовской воли, никто бы и не подумал слушать ее. Кроме того, в тот момент она совершенно не ощущала, что вообще выходит за кого-нибудь замуж. Все происходило словно бы во сне.

Единственное, что она осознавала в тот момент, — что лорд Шерингтон вызывает у нее благоговение и он очень стар.

Лорд уже миновал середину своей жизни, тогда как ее только еще начиналась.

Последовали письма, цветы, дорогие подарки. Шерингтон на самом деле, как и полагала ее мать, был совершенно очарован Сузи.

Девушка воспитывалась в кругу семьи, посещала только школу и совершенно не знала светской жизни. Поэтому когда все кругом с завистью твердили, что ей невероятно повезло, раз такой человек, как лорд Шерингтон, решил на ней жениться, то она испытывала от этого определенное удовольствие.

С тех пор как они поженились, ей пришлось довольствоваться общением с родственниками мужа да людьми среднего и пожилого возраста. Сузи не имела ни подруг, с кем могла бы поделиться сокровенными мыслями, ни кавалеров, внимание которых заставляло бы ее ощущать себя привлекательной женщиной.

Она видела только сверстников мужа, которых приглашали на обед после охоты в Шерингтон-парке. И тех же людей, которые присылали ответные приглашения посетить их где-нибудь в Йоркшире или Шотландии для участия в традиционных приемах во время скачек.

Хотя эти мужчины говорили ей комплименты, называли «очаровательной маленькой леди»и целовали руку, когда желали спокойной ночи, их жены относились к ней, как к школьнице.

Когда родилась Трина, лорд Шерингтон завел разговор о наследнике, однако вскоре серьезно заболел.

Сначала это был хронический бронхит, который сделал его почти инвалидом, потом артрит, который заставил его отказаться от всех подвижных удовольствий, доставлявших ему радость в ту пору, когда он был здоров.

Сузи стала сиделкой при раздражительном, придирчивом и часто несправедливом инвалиде. И что было хуже всего — общение с другими людьми становилось все более редким.

Только в детской Сузи могла спастись от постоянно недовольного и ворчливого голоса мужа. Там она могла вдоволь смеяться и играть с Триной.

Как только Трина достаточно подросла, мать стала забирать ее у няньки, игнорируя осуждающие взгляды родственников, и уводила на прогулки в лес или отправлялась кататься на коляске, в которую был запряжен славный смирный пони.

Когда Трина подросла, у них появилась возможность делать еще тысячи доставлявших им удовольствие вещей, которые интересуют только молодежь. Они могли часами смеяться и болтать о пустяках, когда рядом не было никого, кто бы сварливо заметил им, что они должны вести себя с большим достоинством.

Естественно, что в такой обстановке поразмыслить о том, что такое любовь, у Сузи просто не было возможности.

Так обстояло дело до недавнего времени, когда несколько дней назад она впервые повстречала Жана де Жирона. Сейчас ей уже казалось, что это произошло многие века назад.

«Почему я так странно чувствую себя при нем?»— спросила себя Сузи, но не нашла ответа.

В этот момент она смотрела на герцога, сидящего напротив на удобном диване катящегося в Арль вагона. Он выглядел крайне добродушным и в то же время очень уверенным в себе человеком.

Их взгляды встретились, и она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу. Каждая клеточка ее существа стремилась навстречу герцогу. Она поймала себя на мысли о том, что мечтает очутиться в его объятиях.

Содрогнувшись от столь смелой мысли, она посмотрела в другой конец вагона, где Трина читала журнал.

— Почему ты села так далеко? Подойди сюда и поговори с нами, — обратилась она к дочери.

— Мне очень удобно здесь, мама. Я не хочу быть третьим лишним!

— Ты не должна так считать! — почти сварливо сказала леди Сузи.