Путешественницы не уставали восторгаться увиденным и забрасывать герцога вопросами. Наконец Жан де Жирон указал вперед и воскликнул:

— Вот и мой замок!

Он стоял высоко над серебряной рекой, а за ним вздымались отвесные скалы. Башни замка буквально упирались в голубое небо. Он выглядел очень мощно. Казалось, что прошедшие столетия не оставили на нем своих следов. В то же время он казался неотъемлемой частью ландшафта, словно был творением самой природы, а не делом рук человеческих.

— Он прекрасен! — воскликнула Трина. Леди Сузи понимала, что герцог ждет, что она тоже выскажет свое мнение, однако в это мгновение она могла лишь молча смотреть на величавое сооружение.

Потом, понимая, что все же должна что-то сказать герцогу, она еле слышно прошептала:

— Это ваши корни, которые вы обязаны сохранить.

Герцог улыбнулся, как будто прочитал ее мысли, и леди Сузи поняла, что ему было приятно, что она относится к замку так же, как он сам.

Они пересекли реку по средневековому мосту и двинулись по обсаженной деревьями аллее, которая вела к замку.

Трина высунулась из экипажа, — чтобы лучше разглядеть все вокруг, а герцог положил свою ладонь на руку Сузи и сказал тихо, так, чтобы только она могла его слышать:

— С приездом домой, моя дорогая!

Леди Шерингтон хотела предупредить его взглядом, что не стоит говорить подобных вещей при Трине. Однако единственное, что ей удалось выразить глазами, это такую глубокую любовь к нему, что у де Жирона возникло чувство, будто Сузи его поцеловала.

Они миновали замок и двигались еще примерно с четверть мили через ухоженный парк к другому, гораздо меньших размеров строению, построенному в XVIII веке. Оно отличалось изысканным и утонченным стилем, традиционным для Франции того времени.

Когда экипаж остановился у парадной лестницы и выбежавшие слуги окружили кабриолет, чтобы приветствовать их, к герцогу подскочили несколько небольших собачек, которые повизгивали от радости и подпрыгивали, пытаясь заглянуть ему в глаза.

Среди встречавших было несколько пожилых слуг, которых он представил Сузи и Трине. Потом все прошли через просторный холл в гостиную, огромные окна которой выходили на прекрасный цветущий парк и реку.

В гостиной в удобном кресле сидела пожилая женщина, словно сошедшая с одного из шедевров художника Фрагонара. Ее совершенно седые волосы были тщательно уложены. Несмотря на то что ее лицо избороздили глубокие морщины, оно сохранило некогда присущие ему благородные аристократические черты.

Она протянула к вошедшему Жану высохшие руки, пальцы которых были унизаны многочисленными кольцами. Никто, глядя на нее, не сомневался бы, что она искренне рада видеть своего внука.

Герцог поцеловал ей руки, потом расцеловал в обе щеки.

«— Как твои дела, дорогой мальчик? — спросила она по-английски, поскольку гостьи были англичанками. Поступая так, хозяйка дома выказала им свое уважение, разговаривая на родном языке приезжих.

— Я очень рад видеть тебя, бабушка, — ответил герцог, — и хочу представить тебе своих друзей: леди Шерингтон, с которой я очень хотел тебя познакомить, и ее дочь Трину.

Герцогиня сощурилась и с улыбкой сказала:

— Или мои глаза обманывают меня, или в связи с преклонным возрастом у меня стало двоиться перед глазами.

Герцог рассмеялся.

— Не правда ли, это настоящее чудо, бабушка? Тебе тоже кажется, что перед тобой стоят две совершенно одинаковые женщины?

— Да, подобного я никогда не видела, хотя немало прожила на свете, — согласилась с ним старая герцогиня. — А теперь разрешите предложить вам немного освежиться.