|
.. Мысленное ли дело! - Такова воля Ивана Петровича... Прошу. - Постой, приятель, - сказал Пугачев. - Ведь мы с дороги. Хошь бы пыль из штанов повытрусить да сапоги деготком трохи-трохи смазать. Лакей улыбнулся, хлопнул в ладоши, крикнул вбежавшему из горниц мальчишке-казачку: - Щетку! Вычисти на крыльце гостей, умыться подай. (Пугачев, подмигнув Ваньке, прыснул в горсть). Сапоги сырой тряпкой вытрешь... - И, обратясь к казакам: - А дегтем смазывать невозможно: первым делом - ароматы по комнатам пойдут, вторым делом - собачке вредно, головка разболеться может у них... Пугачеву стало совсем весело, он тихонько всхохотнул и головой покрутил. Вот казаки и в столовой. Они в длиннополых с красными лацканами опрятных чекменях и при саблях. Собачоночка загремела бубенчиками, подскакала к гостям на трех лапках-спичечках и, поджимая четвертую лапку, звонко взлаяла на них, словно канарейка зачивикала. Она показалась широкоплечему Пугачеву совсем махонькой, ну прямо с блоху. Однако собачонка воображала себя страшным зверем - она то и дело оглядывалась на хозяев, пучила бисерные глазки, свирепо оскаливала крохотную пасть: "съем, съем, съем", вгрызалась в сапожища Пугачева, делая вид, что сейчас в клочья разорвет казака и сожрет его вместе с сапогами. - Не бойтесь, не бойтесь, - отозвалась из-за стола барыня, - песик не кусается. - А кто ее ведает... - ухмыльнулся Пугачев, ради шутки пятясь от кукольной собачки и прикрывая рот ладонью: - Возьмет да и тяпнет. Иван Петрович громко захохотал: - Усь, усь!.. Крошка! Съешь их, съешь! Ну, присаживайтесь. Марфа Тимофеевна, не обессудь, - заискивающе обратился он к жене, - донские казаки это... С прусской войны... Порасскажут... Любопытно. Барыня пожала плечами и нахохлилась. - Дозвольте нам сабли снять, ваше высокоблагородие, - браво вытянулся Пугачев, а глядя на него и Ванька. - Голубчик! Да я, по чину, коли хочешь, не высокоблагородие, а ваше превосходительство... - Ой, прошибся я, господин барин... - И не барин я, а... Иван Петрович. - Вдругорядь прошибся! - крикнул Пугачев. - Дозвольте, Иван Петрович, нам с Иваном Семибратовым сабли снять. - Снимите, снимите... Поставьте в угол... Это хорошо, - сказал хозяин, а хозяйка, чопорная дама в кружевном чепце, пристально рассматривала молодцеватых казаков. - Где вы сии тонкости переняли? - спросил хозяин. - Будучи на Прусской войне, а також-де в городе Кенигсберге и в Берлине, доводилось иметь видимость, как господа офицеры садятся снедать за стол, токмо сняв сабли... - Сознавая, в каком он обществе находится, Пугачев старался выражаться самыми высокими словами. Пищу подавали два лакея. Пугачев присматривался к господам, как они кушают: они пироги ножом режут да маленькими кусочками в рот, и он так же. А когда Ванька Семибратов стал очень громко чавкать, он пнул его под столом ногой: - Не чавкай... Свинья ты, что ли, у корыта? Хозяин расспрашивал казаков про войну. Пугачев отвечал очень складно, слегка подвирая. А как подвыпил, стал врать гуще. Ванька Семибратов в отмщение ему, тоже толкнул его локтем и шепнул: - Ты всякую дуринку-то не городи, бесстыжие твои бельма. Они, чай, с понятием, хозяева-то. Захмелел и хозяин. Он угощал казаков денисовкой. |
