|
В соседней горнице свет горел. Взад-вперед ходил Иван Петрович, сам с собой чего-то бормотал. Вот заиграл он на клавикордах и запел баском. Но вскоре музыка оборвалась, он закричал: - Марьюшка, Марьюшка! Позови сюда Марьюшку! Любопытные разговоры за стенкой начались. Пугачев встал, подошел на цыпочках к стеклянной занавешенной двери, чуть загнул край занавески. Его не видать, зато ему все видно: в соседней горнице горит под потолком целый куст свечей, у печки растрепа Марьюшка стоит, по паркетам вышагивает, руки назад, барин. Щеки его от винца румяны, сам слегка пошатывается. - Вот что, Марьюшка, - говорил Иван Петрович, усаживаясь в кресло и отпивая из серебряного жбана квасу. - Ты в моем доме, Марьюшка, с малых лет отменно служишь. Я положил обет богу пещись о судьбах своих крепостных. А тебе тридцать пять скоро, а жизнь твоя зело не устроена. В девках ты... Я тебя, Марьюшка, замуж собираюсь выдать... - Ой да, Иван Петрович, - стала пожимать плечами, отмахиваться рыжая, курносая растрепа Марьюшка. - Да и кто меня этакую возьмет? Никто не польстится, не позарится... Разве что пастух Гараська колченогий дурачок... - Да уж ежели я посватаю, женится на тебе самолучший молодец... Уж будь спокойна... Иди, приберись. Марьюшка радостно засмеялась, закрыла лицо руками, убежала, тяжело пришлепывая голыми пятками. Пугачев шепнул Семибратову: - Ванька, однако барин-то тебя хочет окрутить на Марьюшке... - Ни в жизнь не соглашусь. А барин между тем велел позвать кузнеца Власа. - Вот что, Бова Королевич, - сказал он, окинув взором вошедшего красавца-парня. - Я тебя, Влас, оженить хочу. - Ваша господская воля, батюшка Иван Петрович. - И Влас, часто замигав, повалился барину в ноги. - Встань да беги скорей домой, приоденься. И чтоб опрометью сюда. Влас бросился домой. У Пугачева затомилось сердце. "Господи ты боже мой, - подумал он. - Так неужели он кузнеца принудит на такой растопырке ожениться?.. Не может того быть..." Первой явилась Марьюшка в скрипучих полусапожках, в кумачовой кофте, рыжие волосы коровьим маслом смазаны, косичка с желтой ленточкой, толстые щеки подрумянены "куксином", вылезшие брови жженой пробкой подведены. Нескладная, с плоской грудью и широкими, как у лошади, бедрами, она заискивающе заулыбалась барину, обнажая большие, вкривь и вкось понатыканные зубы. - Ну вот, - сказал барин, - ну вот... Сейчас и суженый припожалует. Она провела пальцем под носом, почесала под мышками и снова прислонилась спиной к печке. Чрез полированную гладь стола из карельской березы, звеня бубенчиками, проскакала в переступь на лапках-спичечках черненькая Крошка, подпрыгнув, уселась барину на плечо, стала лизать ему ухо. Тут послышались мужественные торопливые шаги, в горницу вошел красавец Влас в синего сукна поддевке. Вдруг он, как вкопанный, остановился, перевел вспыхнувшие глаза с барина на Марьюшку, голова его упала на грудь, богатырские руки стали комкать-мять войлочную шляпу. - Ну вот... и суженая тебе, Бова Королевич. Она хорошая слуга мне... Я не покину вас, - промолвил барин и, положив Крошку на ладонь, стал пальцем щекотать ей брюшко. Собачка покряхтывала, отлягивалась лапкой. - Люба ли? - громко спросил Власа барин и выжидательно-строго поджал губы. Марьюшка захихикала, ужимчиво прикрываясь кумачовым рукавом, а Влас, всхлипнув, схватился за голову, упал барину в ноги. |
