|
Повернувшись к ней вполоборота, он принялся оживленно беседовать по-английски со своим гостем. Время от времени красноречивый взгляд Квентина приглашал Эммануэль принять участие в разговоре. В конце концов она решила, что церемония слишком затягивается. - Я ничего не понимаю, - попыталась она вернуть внимание к себе. Марио встал с ковра и улыбнулся: - Ничего страшного. И, прежде чем она смогла прореагировать на его жест, он оказался рядом с ней, обнял ее за талию, опрокинул назад и крикнул своему гостю с таким воодушевлением и энтузиазмом, что Эммануэль была поражена: - Non e bella, саго? Он не отпускал ее, и она, оставаясь в той же позе, должна была открыть взору молодого англичанина свои поднятые вверх ноги. Затем Марио, пощекотав пальцами ее шею, расстегнул платье. Показались голые плечи, грудь. Марио вытянул губы, наслаждаясь этим зрелищем. - Она прекрасна, не правда ли? - на этот раз Эммануэль поняла, вопрос. Англичанин кивнул. Марио обнажил грудь женщины еще больше. - Нравятся тебе ее ноги? - спросил он. Вопрос снова был задан по-французски, и гость только кивнул в ответ. Марио продолжал: - Они очень красивы. И, самое главное, от пальцев до бедер они созданы только для наслаждения. Ладонью он провел по коленям Эммануэль. - Это же ясно, что их главная функция вовсе не ходьба. Он наклонился совсем близко к Эммануэль. - Мне хотелось бы, чтобы вы подарили ваши ноги Квентину. Идет? Не совсем понимая, чего он от нее хочет, она решила не отказывать ни в чем. Она оставалась глухой к манипуляциям Марио. Его рука снова подтянула край платья, на этот раз гораздо выше. Платье было узким, и Марио свободной рукой приподнял стан Эммануэль, чтобы обнаружились не только ноги, но и низ живота. В этот вечер, впервые за всю свою жизнь в Бангкоке, она, несмотря на жару, надела чулки. Взгляду открылся ромб, образованный поясом для чулок и прозрачными черными трусиками, под которыми благоразумно улеглись шелковистые кудряшки. - Давай, - сказал Марио, - Иди сюда! Она видела, как приблизился к ней англичанин. Потом ощутила мужскую руку на своих лодыжках, одну, потом другую. Затем снова одна. А вторая пошла выше, по икрам, задержалась на коленях, потом снова двинулась вверх и, как бы обрисовав контур бедер, замерла, не решаясь проникнуть в последнее убежище стыдливости, вход в которое открылся потрясенному взору. Тогда другая рука пришла к ней на помощь, и вот они замыкают в кольцо бедра Эммануэль, гладят их с внешней стороны, потом с внутренней, касаются полушарий ягодиц. И, осмелев, становясь все настойчивее, раздвигают ноги Эммануэль, и она кусает губы, чтобы сдержать стон. Марио любуется сценой, но Эммануэль не видит его, пока не открывает глаза. Встретившись со взглядом Марио, она старается прочесть в нем одобрение и указание. Но он улыбается загадочной улыбкой, значения которой ей не удается распознать. И тогда, словно принимая вызов, она стягивает с себя эластичные трусики. Руки англичанина сразу же кидаются к ней на помощь, они протаскивают трусики по всей длине ее ног и бросают на пол. И сейчас же слышится твердый и решительный голос Марио. Он говорит по-английски, а затем повторяет все для Эммануэль по-французски. - Вы не должны отдавать все одному человеку. Квентин получил ваши ноги - на сегодня этого для него достаточно. Сохраните для других, для другого случая остальное ваше тело. Каждая часть вашего тела - для другого мужчины. Насладитесь сначала тем, что будете отдавать себя по частям. Эммануэль готова крикнуть: "А вы? Какая моя часть предназначена вам? Что во мне соблазняет вас больше всего?". |
