|
Хей-хо. Спустя несколько времени, удостоверившись, что за мною нет «хвоста» (обратите внимание, это важно) ни спереди, ни сзади, я нырнул во «Двор каменщика». Там, разумеется, тоже имеются галереи, но я вознамерился повидаться с мистером Спинозой, а он — торговец искусством лишь в одном, весьма специфическом смысле.
Мойше Спиноза Барзилай, говоря вообще, — это «Бэзил Уэйн и К<sup>0</sup>», величайший специалист по кузовным работам, о котором даже вы, мои невежественные читатели, наверняка слыхали, хотя и одна десятая процента вас никогда не сможет себе позволить его достославную набивку панелей, а ещё меньше — просто царскую обивку кузова. Ежели, само собой, вы не занижаете свое общественное положение и не являетесь по случаю индийским магараджей или владельцем техасских нефтепромыслов. Мистер Спиноза создает очень специальные эксклюзивные кузова для величайших автомобилей мира. Он слыхал о Хупере и Маллинере и высказывается о них душевно, хоть и довольно смутно. Он готов время от времени реставрировать или воссоздать старинный «роллс», «инфанту» или «мерседес» — если окажется в настроении. О «бугатти», «кордах», «хиронделях» и восьмицилиндровых «лейландах» с ним тоже можно разговаривать. А также ещё о примерно трёх других «marques». Но попросите его подшаманить «мини» рюшами и серебряными дозаторами кондомов или встроить в «ягуар» откидные скамьи для блуда — и он плюнет вам в глаз. Я не шучу ни капли! Более всего он любит «испано-сюизу» — «исси-сюсси». Сам я склонности этой понять не в силах, а вот поди ж ты. Помимо этого он интересуется противозаконностью. Это у него такое хобби. Не из-за денег же, в самом деле. В данный момент для моего лучшего клиента он перестраивал довольно поздний «роллс-ройс» «Серебряный Призрак», который я отчасти и явился инспектировать. Клиент мой, Милтон Крампф (да-да, я не преувеличиваю), обзавелся им у истинного негодяя, который стяжал это авто на какой-то ферме: оно стояло на колодах и приводило в действие соломорезку и репокрошилку после долгой карьеры скотовоза, катафалка, семейного автомобиля, охотничьего выезда, баронского свадебного подарка и передвижной трахостанции; все это, понятное дело, в обратном порядке. Мистер Спиноза отыскал для него шесть изумительно подходящих «лафетных колес» по сотне фунтов за штуку, выстроил досконально точный открытый туристский кузов «Руа де Белж» и покрыл его шестнадцатью слоями белил королевы Анны, причем каждый втирался мокро-сухим способом. Теперь же он завершал оливково-зелёную обивку салона из жатого левантийского сафьяна и хорьковой щеткой наносил вручную симпатичные арабески вдоль линий «карроссери». Разумеется, не собственноручно — он слеп. Вернее был. Я обошёл машину кругом, восхищаясь ею. Платонически. Не имело смысла её вожделеть — то был автомобиль человека богатого. Поглощает примерно семь галлонов на милю — это ничего, если вы хозяин нефтяного месторождения. А у Милтона Крампфа месторождений много. С начала и до конца машина встанет ему фунтов в 24.000. Сумма эта от него убавит столько же, сколько раскопки пальцем в носу. (Говорят, человек, знающий, насколько богат, вовсе ничуть не богат; так вот, Крампф — знает. Каждое утро ему звонит человек — через час после открытия Нью-Йоркской фондовой биржи — и рассказывает, насколько именно Крампф богат. Радость на весь день.) Шкодливый подмастерье сообщил мне, что мистер Спиноза у себя в кабинете, и я проложил себе путь в те пенаты. — Приветствую, мистер Спиноза! — жизнерадостно вскричал я. — Исключительное утро для бурления жизни. Он злобно глянул на три дюйма выше моего левого плеча. |
