И здесь тоже речь шла о преобразовании, почти что о революции. Следует ли приписывать всю заслугу его династии Бурбонов, которая в своем багаже принесла из Франции принципы централизованной монархии и арсенал меркантилистских мер? Или же то было сильное желание перемен, будоражившее Испанию, как она вскоре в век Просвещения будет будоражить всю Европу?

Клаудио Санчес Альборнос доходит до утверждения, что у истоков преобразования Испании стояла не Бурбонская монархия, но испанское желание перемен, которое открыло французской династии дорогу на полуостров.

С 1713 года внимание реформаторов обратилось, естественно, к тому, что было самой крупной ставкой, последним шансом: к Новому Свету. Могла ли Испания сохранить то, что создала по ту сторону Атлантики? Франция, чьи корабли во время войны посещали американские берега, не отказалась от своих амбиций ни на побережьях Южных морей, ни на границах Новой Испании.

Разве не подумывало французское правительство во времена Лоу отхватить, опираясь на Луизиану, близлежащие испанские владения?

Во всяком случае, именно так думал один мрачный испанец в ноябре 1720 года. «Мы будем иметь несчастье увидеть королевство Новой Испании разделенным и перешедшим под власть французов, если Бог нам не поможет», — писал он.

Английская угроза, не столь заметная, была опасна по-другому, хотя бы в силу уступки в Утрехте в 1713 году ась-епто. Асьенто - это монопольное право на поставку в испанские колонии в Америке черных невольников. Оно практиковалось с XVI века. В начале войны за испанское наследство (1701 год) оно перешло к Франции.

В 1713 году оно приняло форму международного договора, когда Филипп V предоставил его Англии: соглашение, подписанное с компанией Южных Морей, предусматривало сроком на 30 лет ежегодный ввоз 48 тысяч рабов.

Хотя одна из статей Аахенского договора 1748 года возобновила это право на 4 года, английская компания от него отказалась в 1750 году.

Но ничто не было утрачено безвозвратно. Правительство принялось за дело и в 1714 году создало по французскому образцу Министерство флота и Индий. В том же году образовалась Гондурасская компания; в 1728 году — Каракасская компания, которой суждено было процветать; позднее, в 1740 году — Гаванская компания. В 1717 — 1718 гг. Торговая палата, орган севильской монополии, была переведена в Кадис, так же, как и Совет по делам Индий.

Кадис был городом на протяжении многих лет конфликтовавшим с Севильей. Так он становился единственным портом Индий («Индиями» назывались колониальные владения Испании).

Правда, привилегированные компании успеха не имели. В 1756 году пришлось даже положить конец их монопольным правам.

Но неудача эта, несомненно, помогла свободной торговле развиваться за пределами «тяжеловесной системы флотов» и способной в том, что ее касалось, постоянно вдохновлять экономики Нового Света.

Реформа 1735 года, учредившая плавания регистровых кораблей, не стала сразу же действенной, ибо регистры нелегко избавлялись от обыкновения плавать сообща. Но «к 1764 году отношения между Испанией и Новым Светом начали становиться регулярными».

Введены были ежемесячные рейсы пассажирских судов между Кадисом, Гаваной и Пуэрто-Рико, и каждые два месяца — между Кадисом и Рио-де-ла-Платой. Наконец указ от 12 октября 1778 года объявил свободной торговлю между Америкой и тринадцатью портами Испании.

Следствием этого был очень сильный рост торговли между Испанией и Новым Светом и, само собой разумеется, возросшее влияние Испании на свои заморские владения.

Еще одной важной мерой стало образование в 1776 году вице-королевства Буэнос-Айрес. Оно сократило контрабанду по Рио-де-ла-Плате. Но отношению ко всей Испанской Америке контрабанда, вне сомнений, продолжала расти в абсолютных цифрах, но она уменьшилась относительно, принимая во внимание общий подъем торговли (в 90-е годы

XVIII века контрабанда снизилась примерно до одной трети официальной торговли).