|
.. Михаил извлек из кармана плаща пять циклоповских гранат, две передал мне, а остальные выстроил на поверхности стола. – Вот те раз! – я недоуменно посмотрел поверх них в бессовестные глаза своего заместителя. – По-братски, называется! Опять Гюнтера обделил? – Никого не обделял, – успокоил меня Михаил. – Сие есть компенсация от Бернарда за моральный ущерб моей кристально чистой репутации! – Что-то подсказывает мне, что Мясник об этом не знает! – Но если бы знал, то наверняка ничего против не имел бы! – Конечно, ворочается сейчас, не может уснуть! Совесть замучила – незаслуженно обидел хорошего человека! – проворчал я. – Ну а если серьезно? – А если серьезно, то Циклоп он и есть Циклоп! Пока каждую нашу гранату пальцем ткнул, типа пересчитал; пока лысину почесал, типа подумал; потом все заново... Педант полный, а то и похлеще... И вот занимается он, короче, этим своим педантизмом, сопит, а я в это время шасть к ящику да одну штучку чисто автоматически и скомпенсировал... – Нет, вы посмотрите на него – какой молодец! – Я так и знал, что Михаил подстроит Бернарду какую-нибудь пакость – необидчивость русского тоже имела свои пределы. – Молодец – не молодец, а на душе полегчало. А вот пускай теперь оба понервничают, пускай Циклоп Бернарду доложит, что накладные не совпадают, пускай Мясник наорет на него как следует. А то ишь ты – я краснею, потею, всякие гадости в свой адрес выслушиваю! За какие такие заслуги, спрашивается? Зато теперь как по Писанию: «...Оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту». – Весьма своеобразная трактовка Ветхого Завета, – заметил я. – Жаль, Виссарион не слышит, а то бы он со своим обещанным рапортом о богохульстве не канителился. А что ты змей библейский, я понял еще в Новой Праге. – Что есть, то есть, – согласился Михаил. – А веришь, нет: те мои предки, что из России, действительно яблоками на базаре торговали! Ну ладно, пойду-ка я выброшу эту заразу в выгребную яму; не дай Бог найдут, и получим мы с тобой по длинному-длинному отпуску на африканское побережье. Ну я-то выживу, мне с арабами спеться, что шнурки завязать, а вот тебя жалко – пропадешь ведь без книжек своих... Михаил допил чай, пожелал мне приятных сновидений («Да узри во сне отряд сестер Услады Духа, сын мой...») и вышел, громыхнув железной дверью. Проворочавшись некоторое время, я все же задремал. Во сне мерещилась всякая чушь: Виссарион и Жан-Батист, благословляющие брак Джерома и епископской дочери; Циклоп, в поисках утерянной гранаты трясущий дико хохочущего Михаила за ноги; Конрад, гоняющий на «самсоне» по отмелям близ Мон-Сен-Мишеля Бернарда Уильямса, причем Мясник умолял меня помочь ему, крича во все горло: «Ну что же ты, брат Эрик, Стрелок, мать твою! Вставай, останови гада, продырявь ему плешивую башку! Вставай, ну, кому говорю, вставай!» – ...Брат Эрик, вставайте! Пора, время уже! – Брат Энрико, казалось, вот-вот расплачется. – Отставить трясти брата Эрика, брат Энрико! – позади него вновь нарисовалась фигура вечного моего проклятия – брата Михаила. – Задание выполнено! Корпус вами доволен! Я считаю до трех, и вас здесь больше не наблюдается! Раз!.. Шустрый малый поспешно метнулся к двери и выскочил наружу, напоследок споткнувшись о порог и чуть не загремев с подножки трейлера. |
