Она захватила Безымянного, пленила его разум, подчинила его себе, заставила на время забыть даже о том, ради чего он сюда пришел. И это было прекрасно. Забыть, забыться, полностью отдаться ощущениям, променять холодную, твердую рациональность на зыбкий, эфемерный и одновременно приносящий с собой забытое удовольствие ощущения радости бытия мир музыки.

На время. Совсем ненадолго. Музыка кончилась, и музыкоед спросил:

‑ Ну как, понравилось?

‑ Еще бы, ‑ ответил Безымянный.

‑ Да, в этот раз получилось вполне пристойно. Можно сказать, очень неплохо. Лет через десять я доведу акустику своей ячейки до совершенства. К этому же времени наверняка закончу подгонку исполнителей... И вот тогда у меня должно получиться нечто и в самом деле замечательное.

‑ Наверняка, ‑ сказал Безымянный. ‑ А что потом?

‑ Ну‑у‑у... ‑ засмеялся музыкоед. ‑ Потом буду все это доводить до совершенства.

‑ А потом?

‑ Никакого потом. Если оно и есть, то очень‑очень не скоро. Понимаешь, старик, в музыке совершенство является вещью недостижимой. И как всякая недостижимая вещь оно потребует бесконечного количества времени. Хотя... кто знает? Возможно, мне удастся его достичь. По крайней мере бесконечным количеством времени я обладаю. Поэтому... Почему бы не попытаться?

‑ А что будет, когда ты его все‑таки достигнешь? ‑ не унимался Безымянный.

Музыкоед хихикнул:

‑ Всякое совершенство ‑ сиюминутно. Таким образом, если мне даже в каком‑то очень‑очень далеком будущем удастся его достигнуть, наверняка оно почти сразу же перестанет быть самим собой, и значит, появится возможность устроить за ним новую погоню.

Безымянный подумал, что, возможно, это и в самом деле достойная цель, на которую стоит угрохать бесконечное количество времени. Именно ‑ возможно. Вот только ему сейчас не до подобных экспериментов. Хотя когда он получит свободу... Почему бы не подыскать себе похожее занятие? Конечно, оно не будет иметь к музыке никакого отношения, поскольку он в музыке не понимает ничего. Но сама идея достижения недостижимого... В ней есть нечто заманчивое, завораживающее.

‑ Еще? ‑ спросил музыкоед, указывая на пустой стакан.

‑ Нет, пока не надо. Да и вообще, пора мне уходить. Это тебе, поскольку ты отошел от дел, можно разбрасываться временем налево и направо. А у меня очередное задание, и на него отведено совсем немного времени.

‑ Вот как, задание? ‑ Музыкоед слегка приподнял правую бровь. ‑ А ты, стало быть, явился ко мне за помощью? Ну, говори же, рассказывай.

‑ Слишком долго рассказывать. Да и не стоит тратить на это время. Лучше ответь мне на один вопрос.

‑ Если смогу.

‑ Ты ‑ сможешь. Прежде чем уйти на покой, как рассказывают, ты был довольно лихим парнем и частенько за деньги обделывал разные щекотливые делишки для великих магов.

‑ Ну, все это происходило так давно, что быльем поросло, ‑ промолвил музыкоед.

Безымянный заметил, как его глаза слегка сузились.

Ага стало быть, насторожился. Этого следовало ожидать. И пока это не опасно.

‑ Мне нужен всего лишь совет. Никто о том, что ты его мне дал, не узнает.

‑ Другими словами, ‑ уточнил музыкоед, ‑ ты нуждаешься в сведениях.

‑ Вот именно.

‑ И ты, конечно, понимаешь, что ничего в этом мире даром не дается?

‑ Безусловно. Сколько денег тебе нужно? Я попытаюсь достать необходимую сумму.

‑ Они мне не нужны. Сведения я, как правило, меняю только на сведения.

Безымянный снова взглянул на музыкоеда. Теперь рядом с ним сидел совсем другой человек. Торговаться, а тем более спорить с этим человеком не хотелось. И это было плохо, это не оставляло ему, Безымянному, никакого выбора. Ну что ж, значит, так должно быть.

‑ Согласен, ‑ сказал Безымянный, ‑ пусть будут сведения в обмен на сведения. Что ты желаешь знать?

‑ Сначала мне хотелось бы услышать поставивший тебя в тупик вопрос.

‑ Он достаточно прост: Каким образом можно определить, что перед тобой находится маг, если он не желает, чтобы ты это сделал?

Музыкоед присвистнул:

‑ Ничего себе! Значит, в этот раз ты охотишься на мага?

‑ Это те сведения, которые ты хотел получить в обмен на совет?

‑ Пока ‑ нет.