Марч, отяжелевший, почти трезвый и угрюмый, сел в кресло в конце комнаты, дрожащими пальцами зажигая сигарету.

Беллами, обходя хорошо обставленный кабинет и разглядывая гравюры на стенах, подмигнул мисс Пурселе, которая, играя в юную девочку, прощебетала:

– Миссис Рок, нам нужно попудрить носики. Давайте подождем мужчин внизу – там в гостиной намного теплее. Пошли… Выпьем кофе. Мне необходимо выпить кофе.

– Да, – поддержал ее Беллами, – ступайте. Мне нужно перекинуться словечком с Харкотом.

Он подошел к Марчу, пододвинул кресло. Тони принес виски, содовую и стаканы, поставил все это на стол и удалился вместе с дамами.

Беллами подошел к столу, налил виски с содовой в два стакана, вернулся и вручил один Марчу.

Сев напротив и ласково посмотрев на него, Беллами начал:

– Чертовское невезение, Харкот.

Марч согласно кивнул.

– Проклятье! Я радовался утром, как идиот, потому что вчера ночью у Мотта в клубе выиграл две сотни. Это было уже что-то. И вот я снова в полной дыре. Это просто ужасно, черт возьми.

– Да, конечно, – согласился Беллами. – Но у вас были ужасные карты. Послушайте, Харкот, хотите я одолжу вам немного денег? Я могу вам дать двадцать фунтов.

– Клянусь Юпитером… вы – отличный парень, – проговорил Харкот.

Беллами достал из кармана пачку денег и, вручив Марчу две десятифунтовые банкноты, принялся за виски. Минуту спустя Марч произнес:

– Вы, кажется, хотели мне что-то сказать, Ники?

Беллами кивнул, лицо его стало серьезным.

– Харкот, я не хочу поднимать волну, но, думаю, вы влипли в плохую историю. Боюсь, Айрис донесла на вас.

Марч засопел и очень тихо спросил:

– Что, будь вы прокляты, это значит, Ники?

Беллами достал из портсигара две сигареты, протянул одну Марчу, другую сунул себе в рот. Достал зажигалку, дал прикурить Харкоту и закурил сам, потом сказал:

– Вчера вечером кто-то убил Фреду, Харкот. Это вы знаете, читали в газетах. Полиция задавала мне кое-какие вопросы, так как Фреда звонила мне в дом Кэролы сразу после одиннадцати, а убита была, как они считают, в промежутке между одиннадцатью двадцатью и одиннадцатью тридцатью. Они не установили точного времени.

– Ну и что? – спросил Харкот. – Мне чертовски жаль Фреду, но какое это имеет отношение ко мне?

– Я вам скажу, – терпеливо продолжал Беллами. – Дело в том, что вы пришли к Айрис в половине двенадцатого, и она подумала, что вы были у Фреды. Она знает, что вы с Ванессой поссорились, выйдя от Кэролы, и что вы ушли куда-то один. Она сказала, что, явившись к ней, вы поведали, будто бродили по улицам, ваше пальто было мокрым до нитки, но она не сомневается в том, что вы были у Фреды.

– Это – бесстыдная ложь, и я близко не подходил к дому Фреды. Это – гнусное вранье…

Беллами пожал плечами.

– Может быть, – согласился он. – Но полиция уже была у Айрис. Там есть такой Мейнел – сыщик, которому поручено это дело. Он уже побывал у Айрис и, вероятно, прибудет снова.

Он наклонился к Марчу.

– Видите ли, Марч, беда в том, что в подобных делах полиция прежде всего ищет мотив. Они мне сказали – этот самый Мейнел сказал, что в этом деле ни у кого совершенно нет никаких мотивов для убийства Фреды. Но они быстро изменят свое мнение, когда Айрис заговорит.

Харкот уставился на Беллами. Его толстые пальца, державшие стакан, дрожали. Лицо сделалось белым как мел.

– Господи, Ники, – простонал он. – Господи!… Неужели они думают, что это я ее убил?

Беллами пожал плечами.