Рисую перспективы в этом направлении здешнего хай-тека: проводной телефонии и радио-связи. И если первая уже более или менее развита, и вопрос лишь в создании полевой модели телефонного аппарата и оснащении им войсковых частей до батальона или эскадрона включительно, то с мобильной радиосвязью дела здесь пока обстоят просто швах.

Но стоит использовать опыт артиллеристов, использующих для корректировки огня братьев домовых, поддерживающих между собой телепатическую связь. Жаль только, домовые братья – редкое явление.

Мой ординарец Кузьма, когда я его расспрашивал, смог из полусотни знакомых домовых припомнить только четверых братьев.

Управление подчиненными в бою – отдельная тема. Здесь и сейчас в ходу использование офицерами и унтерами свистков. Вполне рабочая схема, но в условиях разведывательно-диверсионной деятельности лучше подходит что-нибудь менее заметное: условленные птичьи крики в соответствии с разработанным специально для каждого случая кодом, цветные дымы или сигнальные ракеты.

Особое внимание уделяю штурмовым группам: в принципе, стоит выделять их в отдельные самостоятельные подразделения от разведки – задачи все-таки у них другие. Да и самих разведчиков не стоит так уж упорно использовать в качестве обычной пехоты. Все-таки затачиваю я их под другое. А универсальных солдат в жизни не существует.

Касаюсь краем и мобильных средств армейского передвижения. Подробно разбираю недостатки здешних автомобилей: слабая проходимость, невысокая скорость, да и бензин здесь пока относительная редкость. Так что пока бензин не стал «кровью войны», в деле мобильности стоит уповать на армейскую лошадку. Темы тачанок касаюсь краем – впереди у слушателей Буденный со своим докладом.

– Господин штабс-капитан, – выкрикивает кто-то с места, вроде по голосу командир первого эскадрона Дараган. – Вы все о технике и приемчиках толкуете, а как же храбрость и отвага русского солдата, его готовность положить жизнь свою за царя и Отечество?

– Спасибо за вопрос, – киваю Дарагану. – Каждый воин должен быть готов умереть за Родину и государя. Но на войне умереть не сложно. А вот победить, причинив противнику максимальный ущерб, этому подчиненного надо учить и самому учиться. Война требует ежедневной учебы не только от бойца, но и от старших офицеров, военная наука сегодня не стоит на месте. Вы же все, господа, могли заметить, что пулеметный и артиллерийский огонь привели к тому, что время лобовых штыковых атак уходит в прошлое. Обходы, фланговые удары, охваты, скорость маневрирования войск – вот сегодня залог победы и сохранности самого ценного нашего ресурса – людей, взявших в руки оружие для защиты своей страны и ее интересов.

В зале оживленный шум и перешептывания. Походу, я опять рву им шаблон. Ну, так не останавливаться на достигнутом – рвать дальше.

Поднимаю руку, призывая к тишине.

– Господа офицеры, шагистика и строевая подготовка нужны на парадах после победы. В окопах нужна совсем другая воинская сноровка. Поймите, времена Фридриха Великого, считавшего, что «солдат должен бояться палки унтер-офицера больше, чем пули противника», давно прошли. Сегодня удержать солдата только силой на фронте невозможно. Он также должен понимать, за что и, главное, во имя чего он воюет здесь и сейчас.

– Гордеев, да вы же социалист! – кричит чей-то голос из центра зала.

Да что ж такое? Впору брать себе за позывной, или как сказал бы криминальный элемент – «за погоняло».

– Господа офицеры! – Командир бригады встает во весь свой немаленький рост.