Третий же, тоже тридцатилетний крепкий мужчина с сигаретой в зубах, в кепке с острым козырьком и внимательным взглядом прищуренных серых глаз, пиджачной паре с брюками, заправленными в видавшие виды сапоги, поправлял на плече внушительных размеров футляр фотоаппарата.

– Сэр Уинст… простите, сэр Джон, конечно же, – поспешил поправиться самый старший, – и вы, мистер Лондон, не желаете пропустить по рюмочке бренди?

Рыжеватый бросил на старшего товарища не слишком довольный оговоркой взгляд, но предложение поддержал.

– Хороший бренди еще никогда не мешал в таком путешествии, как наше.

– Поддержу вас, коллеги, – ответил третий в кепке.

Старший выудил из внутреннего кармана костюма плоскую фляжку и три серебряных стаканчика на крохотный дринк, булькнул в стаканчики и протянул остальным.

– Cheers.

Троица опрокинула в себя малую толику алкоголя.

Погода стояла прекрасная, и настроение у господ иностранных журналистов было под стать. Тем более порция бренди, выпитая на перроне, была отнюдь не первой в это во всех отношениях замечательное утро.

Рыжеватый журналист меж тем внимательно осматривал камеру своего американского коллеги.

– Японцы вернули вам фотоаппарат, Джек?

– Если бы, Джон! Мой аппарат так и остался в Моджи, где эти идиоты меня арестовали как шпиона.

– Вас же оправдали…

– Оправдали, но технику так и не вернули. Не помогло даже вмешательство нашего посла в Токио. Пришлось покупать новый.

Тем временем американский капитан и британский майор недовольно оглядывались по сторонам.

– Однако где же наши встречающие?

– Джентльмены, если вы майор Хорн и капитан Джадсон, то я за вами.

Иностранные офицеры оглянулись на голос, прозвучавший на безупречном английском.

– Вольноопределяющийся 52-го Нижегородского драгунского полка рядовой Кирилл Канкрин, прибыл встретить вас и проводить в расположение отдельного эскадрона специального назначения штабс-ротмистра Гордеева, согласно полученному приказу, – подтянутый молодой человек в аккуратной гимнастерке откозырял майору и капитану.

За его плечом возвышался одноглазый великан, явно из какой-то славянской нечистой силы, облаченный также в форму рядового драгуна императорской армии.

– У вас блестящий английский, – не удержался от комплимента майор Хорн.

– Благодарю, сэр, – учтиво склонил голову Канкрин. – Моим педагогам из Александровского лицея было бы приятно это услышать.

Он обратился к остальным:

– Джентльмены, вы готовы выехать, или требуется покрепиться с дороги? До места не очень близко. А мой спутник пока занялся бы вашим багажом.

Военные наблюдатели переглянулись, посмотрели на троицу журналистов.

– Господа! Наши любезные хозяева предлагают перекусить перед дорогой, – обратился Хорн к спутникам. – Мистер Дойл?

– За время поездки меня основательно рас-трясло, но от хорошего завтрака я еще никогда не отказывался, – ответил старший из журналистов.

– Тогда прошу за мной, господа, – вольноопределяющийся гостеприимно указал на одну из дверей в здании вокзала с вывеской «Буфетъ». – Смею рекомендовать «Игнатьевскую столовую».

Канкрин обернулся к одноглазому великану и обратился к нему по-русски:

– Лявон, погрузи багаж и присоединяйся к нам за столом.

– Да ну, ваша милость, я лепше сухпая пожую.

– Какой сухпай? Даже не думай.

Канкрин повел англичан и американцев в вокзал.