— Что? — поднимаю я на него взгляд.

— Мужчина, которого ты видела. Готов поспорить, он привиделся тебе, потому что ты чувствуешь вину из-за того мужика снаружи.

— Да что ты.

— Я не хочу тебя обидеть, — добавил Райс. — Просто говорю, что, может быть, поэтому ты кого-то увидела. Ну, типа это… стресс. Чувство вины.

— Но я не чувствую вины из-за того мужчины. — Это ложь, но я приправляю ее правдой: — Я завидую ему.

— Он превратился, Слоун. Он сейчас там.

— Я знаю.

Райс похудел, — замечаю я. Его скулы обострились, стали резче, а у него и так были заостренные черты лица. Мы чахнем и тощаем.

— Ты и правда думаешь, что у нас ничего не осталось? — спрашивает он.

— Я думаю, что у меня ничего не осталось. Обо всех я так не думаю.

— И что же у них сейчас есть такого, чего нет у тебя?

Я сжимаю губы. Не хочу об этом больше говорить. Не хочу говорить о том, что у всех что-то осталось, хотя они этого и лишились, что то, что они имели, делает их гораздо сильнее, помогает жить дальше.

— Чувство вины, — повторяет Райс.

— Я видела не того мужчину. Это был… — Заткнись, Слоун. Заткнись.

— И кто это, по-твоему, был? — Райс произносит это так тихо, как будто мы в церкви. В его глазах горит решимость. Я знаю, он будет давить на меня, пока не получит ответ, поэтому я говорю:

— Мой отец. Я решила… что это он.

— Я думал, он мертв.

— Надеюсь на это. — Я сглатываю. — И желаю этого.

У Райса, видимо, пропадает дар речи. Какое приятное чувство. Он не понимает. Не понимает, как я могу сидеть здесь и говорить такие вещи, а главное — говорить их на полном серьезе. Да и куда ему понять? Его жизнь дома вероятно была…

… не такой, как моя. Уверена, она была идеальной. Уверена, что даже худшие ее мгновения были лучше моих.

Прежде чем он успевает что-то сказать, в класс вваливается запыхавшийся Кэри.

— Я вас повсюду ищу, — говорит он. — Хотел поскорее разобраться с этим. То, что я сболтнул вам вчера…

— Мы никому ничего не расскажем, — прерываю я его.

— Ладно, — расслабляется он. — Хорошо.

Я перелистываю органайзер Бакстера и закрываю. Открываю первую страницу.

Ник Бакстер.

Домашний и мобильный телефоны. Адрес. Ник Бакстер.

Ник.

— Ох, — вырывается у меня.

— Что? — спрашивает Райс.

Мир разбивается на миллион осколков и мгновенно собирается вновь, но не так, как надо. Картина искажена. Перевернута. Кошмарна. Я медленно поднимаюсь и, влекомая инстинктом, обхожу стол Бакстера. Мой мозг то ли отключился, то ли работает так, как не работал никогда раньше. Я иду в заднюю часть класса, к кладовке. Открываю дверь в нее, и всё застывает. Абсолютно всё. Я не слышу Райса и Кэри и боюсь, что они или исчезли, или вовсе не были здесь. Я думаю о том, что мысленно сотворила этот момент, что этот мужчина стал существовать благодаря одному моему желанию.

Мистер Бакстер.

Он спит, свернувшись на полу. Это даже не тень того человека, которым он раньше был. В нем не осталось ничего от нашего учителя. Крепкий, грузный мужчина, когда-то возвышавшийся над притихшими нами, теперь, кажется, скукожился и измельчал. Его щеки впали, а лицо столь бледное, что если бы он не дышал, его можно было бы принять за мертвого. На нем костюм. Рубашка, разорванная и заляпанная кровью и грязью. Он жив. Видеть кого-то кроме нас в этой школе — живым — страшно.