– Новенькая, что ли? – с таким спокойствием, что это исключало бесцеремонность, произнесла она, упирая кулаки в крутые бока и становясь похожей на торговку‑оценщицу. – Откуда только взялась? Бела, как жабье брюхо, и бровью плешива. Кто за такую виру даст?

И тут произошло то, чего мона Сэниа и сама никак не ожидала от себя – она расхохоталась. Действительно, ситуация была более чем нелепая она, дочь короля Джаспера, супруга звездного эрла Юрга из рода Брагинов, да что там говорить – командор могучей дружины, облетевшей чуть ли не все планеты страшного созвездия Костлявого Кентавра, – она сидела на полу промокшей палатки (парчовая подушка не в счет), и какая‑то нахальная троглодитка еще привередничала, оценивая ее на предмет купли‑продажи!

И, как это нередко бывает, беззлобный смех вернул ей прежнюю уверенность в себе и вместе с тем – безошибочность мгновенных решений.

Она стремительно поднялась:

– Ну вот что. Я знаю, где надежнее всего спрятать голубое золото: его нужно перенести на Джаспер.

Шаман, застонав, присел на корточки, зажимая себе уши ладонями; гримасы на лице беспорядочно сменяли одна другую, сухие губы беззвучно шевелились.

– Да не старайся ты мне открыть, сибилло, что здесь стены имеют уши: я как раз собираюсь достичь обратного. Сорк, ты сейчас слетаешь на Игуану кстати, прихватишь на всякий случай Чернавку, а то в первый момент, не разобравшись в ситуации, кто‑нибудь из солнцезаконников поретивее может захватить ее в заложницы, мы такое уже проходили. Далее вот что: оставишь Чернавку с Касаултой, а сам вернешься сюда, захватив Пы… и кто там у нас еще с богатырской мускулатурой? – а, с Борбом. Заодно захватишь для Лронга небольшой десинтор и несколько запасных обойм.

Милосердный князь беспокойно шевельнул плечами, словно у него по спине проползло что‑то липкое.

– Не волнуйся, добрейший друг, тебе совершенно незачем рассматривать эту вещицу как оружие, а тем паче – стрелять в людей. Для всех это будет только амулет, способный метать молнии – для поднятия твоего престижа. – Тут принцесса покривила душой: она надеялась, что если уж дело до дела дойдет, то у Лронга не дрогнет рука защитить своего отца или кого‑нибудь другого, столь же беззащитного. – Дальше уже совсем просто: ты, Сорк, вместе с Борбом отправитесь туда, куда отведет вас князь Лроногирэхихауд, и переправите все до крупицы голубое золото на Игуану… хотя бы на то место лесной просеки, где вы вчера закончили работу – не мять же цветы возле дома, в самом деле… Когда закончите переброску, вернете князя сюда, а сами, если его светлости больше ничего не потребуется, – домой. И все.

Сибилло продолжал корчиться на полу, зажимая уши – впрочем, не так крепко, чтобы не слышать слов принцессы; Лронг глядел на нее с немым обожанием, ибо уверенность в себе вернула былую царственность ее красоте, а Паянна попросту раскрыла рот в том редкостном восхищении, которое так нечасто встретишь в отношении одной женщины к другой.

Но тут она тряхнула головой, словно сбрасывая с себя очарование, наведенное голосом чужеземки:

– Нет, сибилла светлокожая, не все. Не знаешь ты ледяной лютости солнечных слуг. Если уж учинят они заговор против светлого князя, а рано или поздно это неминуемо случится, негожий он им, не ихнего он каравана; то пытать они его будут смертной мукой, пока не велит он вернуть золото обратно.

– Вот потому‑то я и хочу, чтобы все услышали: голубое сокровище в другом мире, распоряжаюсь им я, и нет у вашего князя способа, как в этот мир весть переслать. Запытать его до смерти нетрудно, судя по вашим обычаям; только вот тогда – и пусть все это усвоят хорошенько! – голубое золото будет потеряно навсегда. Навсегда!

Тишина наступила такая, что, казалось, замерли не только находившиеся в палатке, но и те, кто, несомненно, этот разговор подслушивал,

– Ты все‑таки собери свой сановный совет, князь, – подсказала она, – и повтори это во всеуслышание, чтоб запомнили накрепко.