|
От усталости, от дотлевающего жара дневной пьянки, от непрерывного испуганного напряжения я, видимо, так обессилел, что незаметно задремал. Ждал, ждал Ковшука и уснул — будто мешок накинули на голову. И сон‑то этот быстрый, наверное, проглотил меня на три минуты, но был он глубок и черен, как прорубь. А вынырнул я оттуда, увидев перед лобовым стеклом машины грузную квадратную фигуру Семена, неподъемную чугунную гирю в драповом пальто. Я открыл ему дверцу, Ковшук молча тяжело уселся рядом, отвернулся к окну. — Семен, как настроение? — У меня всегда настроение нормальное, — ответил он неспеша, раздумчиво, основательно. — Поехали… Сколько же лет минуло с тех пор? Какой стаж тем давним моим мартовским воспоминаниям? А! Бессмысленно считать! Прошли не годы, не десятилетия — промчались исторические эпохи, миновали геологические эры Умерло за это время целое человечество, и новое народилось, выросло и счастливо‑беспамятно старится. Не надо им всего этого знать… — Семен, а тебе никогда не хочется на пенсию? Он мрачно кинул через губу:
— А я и так на пенсии… — Нет, я имею в виду настоящую пенсию — чтоб совсем уйти на покой, отдыхать. Семен хмыкнул, не то усмехнулся, не то горько вздохнул: — От чего мне отдыхать? Я покамест не устал. Сила есть. И работаю я с удовольствием. У меня работа нормальная… — Завидую! Я бы хотел уйти на покой… — На покой захотел! — лошадино фыркнул Ковшук. — Тоже мне архиерей. Я толкнул его в плечо: — Эх, Семен, друг ситный, плохо ты мою жизнь представляешь. — А я про твою жизнь и представлять не хочу, — заверил Ковшук. — Она у тебя вся на вранье и пакостях заварена… — Ну и ладно, пусть по‑твоему, — легко согласился я. — Давай по делу потолкуем. — Давай, — кивнул Семен. — Значит, ситуация такая… Клиент наш проживает в гостинице «Спутник» Я там свободно ориентируюсь — бывал много раз. Светиться тебе на входе у дежурных не след, поэтому ты пойдешь со двора через подвал ресторана. Там всегда открыта дверь — служебный ход, никто на тебя не обратит внимания, постоянно таскаются люди. — И что, я через ресторан в пальто пойду? — спросил недовольно Ковшук. — Да нет! Я тебе покажу дверь, как войдешь — налево лестница, это для обслуги проход. Ты оттуда выйдешь в тамбур склада, а там на грузовом лифте поднимешься на пятый этаж. Его телефонный номер 15‑26 значит, он живет на пятом этаже в двадцать шестом номере. Это справа от дежурной, за углом, дверь в номер она не видит. И здесь же выход грузового лифта. Ну, а как войти в номер не мне тебя учить. — Знамо дело, не тебе меня учить. Это я лучше тебя знаю, — ответил зло Ковшук. — А чего ты сердишься? — спросил я. — Мы с тобой доброе дело делаем. Сообща… — Ну да! Ты будешь меня в машине дожидаться, а я там один рукосуйничать. Вот и получается — одно у нас дело! — Ничего! Я тебе гарантирую — все будет нормально! Закончишь дело, спустишься по грузовому лифту, а я тебя уже жду у дверей, вся история займет пять минут. — Посмотрим, — сказал мрачно Ковшук. Я переспросил на всякий случай: — А работать чем будешь? Ковшук молча приоткрыл полу, и я увидел на внутренней стороне пальто, в веревочной петельке, длинный разделочный нож. О чем‑то еще вяло поговорили и незаметно доехали до гостиницы. Я свернул с проспекта, через улицу Ульяновой сделал большой крюк, вкатил во двор отеля и притормозил у черного хода ресторана. — Вот, я тебя за теми сугробами буду ждать, — показал я Семену. Ковшук распахнул дверь и медведем попер наружу. Потом обернулся: — Предупредить тебя хочу… Если ты, Пашка, какую‑то пакость мне удумал — ждет тебя большое разочарование. |
