|
Нажал на курок ты. — Это была самозащита. — Положи книгу. — И что ты сделаешь с ней? — То, что магистры делали в начале. Использую ее против Рима. Я всегда удивлялся, как ордену удалось так быстро возвыситься. И все благодаря этой книге и этим останкам. Римская церковь не могла допустить, чтобы мы обнародовали то, что нам было известно. Только представь, что думали средневековые папы, когда узнавали, что физическое воскрешение Христа — это миф. Разумеется, они не могли быть уверены. Это свидетельство могло быть таким же ложным, как и все остальные свидетельства. Тем не менее слова убедительны, а останки трудно игнорировать. Тогда существовали тысячи мощей. Каждую церковь украшали останки святых. Люди верили во все это. Нет причин думать, что на эти кости могли не обратить внимания. А в наших руках были величайшие останки из всех существовавших. Так что магистры использовали то, что знали, и это работало. — А сегодня? — Все наоборот. Слишком много людей, которые ни во что не верят. Современные умы волнуют многие вопросы, а в Евангелиях мало ответов. Свидетельство Симона — совсем другое дело. Оно расставит все по своим местам. — Значит, ты собираешься стать современным Филиппом Четвертым? Де Рокфор плюнул на пол. — Вот что я о нем думаю. Он хотел заполучить это знание, чтобы контролировать Церковь — а следом за ним и его наследники. Но поплатился за жадность. Он и весь его род. — Неужели ты хоть на минуту можешь подумать, что у тебя получится что-то контролировать? — Я не хочу контролировать. Но хочу увидеть лица всех этих напыщенных прелатов, когда они попытаются опровергнуть свидетельство Симона-Петра. В конце концов, его останки покоятся в сердце Ватикана. На его могиле построили собор, и в его честь назвали базилику. Он их первый святой, первый Папа? Как они смогут опровергнуть его слова? Разве тебе не хочется на это посмотреть? — Кто докажет, что это его слова? — Кто доказал, что слова Матфея, Марка, Луки и Иоанна — их собственные слова? — Попытка изменить все может оказаться не столь уж разумной. — Ты так же слаб, как и твой отец. У тебя нет мужества для борьбы. Ты хочешь забыть об этом? Никому не говорить? Пусть орден прозябает в забвении, запятнанный клеветой жадного короля? Слабаки вроде тебя — вот из-за кого мы оказались в таком положении. Ты и твой магистр хорошо подходили друг другу. Он тоже был слабаком. Марк услышал достаточно и без предупреждения, резко поднял фонарь, поставив его мощность на максимум и ослепив де Рокфора. От неожиданности де Рокфор зажмурился и опустил пистолет, прикрывая другой рукой глаза. Марк выбил оружие из его руки и выбежал из сокровищницы. Он миновал открытую калитку и повернул в сторону лестницы. В десяти футах впереди он увидел свет и заметил Малоуна и свою мать. За его спиной появился де Рокфор. — Стоять! — скомандовал магистр, и Марк остановился. Де Рокфор приблизился. Марк смотрел, как его мать поднимает револьвер. — Пригнись, Марк! — крикнула она. Но ее сын не шевельнулся. Де Рокфор был теперь прямо за ним. Марк почувствовал, как дуло револьвера уткнулось ему в затылок. — Опустите оружие, — велел де Рокфор Стефани. Малоун показал ему свой пистолет. — Ты не сможешь застрелить нас двоих. |
