– Прошу в выставочный зал! – пригласил он. Жадная до зрелищ толпа мгновенно позабыла и про Бонсерат, и про Малентино, что уж говорить о Нике…

«Надо же, как мимолетна и изменчива слава», – грустно сказала себе нечаянная триумфаторша.

Бонсерат попросила кофе, Малентино – свежевыжатого яблочного сока. Маэстро снова взял Нику за руку:

– Дитя мое, вы не только прекрасны, но и талантливы. Я предлагаю вам работать у меня!

Что? Он это ей? Ника недоумевающе поглядела на маэстро: не шутит ли? Нет, глаза его были улыбчивы, но серьезны.

– Я чувствую настоящий талант! – пафосно заявил кутюрье. – Под моим руководством вас ждет великое будущее!

Ника почти открыла рот, чтобы немедленно, категорически, безоговорочно согласиться!

– Жорик! – вдруг выскользнул из темноты кто-то маленький, толстенький, с длинными темными кудрями. – Как я рад! Какой успех! Потрясающая коллекция! А платье Бонсерат – это истинный шедевр.

Кудрявый весьма характерно заикался, и Ника, даже не видя лица, сразу его узнала: Балдашкин. Самый известный российский модельер.

Коротышка наконец оторвался от итальянца, поздоровался с остальными. Нику он, конечно, не узнал. Откуда? Они ведь тогда даже не познакомились! Но руку ей поцеловал. Так же почтительно, как и Бонсерат. Рядом с Балдашкиным возле подиума, освещенная все еще не погасшими софитами, жеманно щурилась его любимая модель. Дылда, каких поискать. А на ней… Ника даже глаза протерла, хорошо, что ресницы не накрасила…

Да нет, не может быть!

На модели было… Никино платье! Одно из пропавших, «Лето». Бледно-желтый цвет верха плавно перетекал в солнечный, а следом – в оранжевый, превращаясь на самом подоле в буйный огненный закат… То есть все краски летнего дня. Как и задумывалось. С летящей юбки уходили вверх бисерные лучи приветливого солнца. Даже идеально обработанный золотистым оверлоком волнистый боковой разрез, переходящий в оригинальный шарф, закрепленный на мизинце, был ее, Никиным! «Обокрали!» – пронеслось в голове.

– Что тут у вас случилось? – поинтересовался Балдашкин. – Зураб сказал, что я пропустил самое интересное?

– Наверно! – согласился Малентино. Снова взял за руку Нику. – Знакомься! Восходящая звезда русской моды. Спасла мою репутацию и заодно – Бонькину задницу. – Мэтр шаловливо захихикал.

– Не понял? – ослепительно расплылся Балдашкин.

– Видел шлейф?

– Да! Гениально! Такой изысканный крой! Ты превзошел сам себя!

– Это она. – Малентино поцеловал Нике пальцы. – Моя ученица. За пять минут!

Балдашкин с интересом уставился на девушку. Она же, почти не вслушиваясь в разговор, по-прежнему не сводила глаз с солнечной модели, находя все новые свидетельства беспрецедентной кражи.

– Нравится? – отследил ее взгляд довольный Балдашкин. – Жорик, оцени! Специально привел тебе показать. Первое платье из новой коллекции. «Солнечное утро».

– Лето, – машинально поправила Ника.

– Что? – не понял ворюга.

– Модель называется «Лето». – Она в упор посмотрела на самодовольного коротышку. – Это – мое платье!

Балдашкин неуверенно хихикнул:

– Множество женщин хотели бы назвать его своим…

– Я была у вас в Доме моды, оставляла портфолио и… моя коллекция «Времена года»… пропала! – Девушка встала, смерила модельера презрительным взглядом.