— Прошу прощения,— вмешался Лобке.— У меня скромное предложение для господина лейтенанта.

— Наш милейший господин Лобке имеет предложение,— вежливо наклонил голову в сторону американцев Аденауэр.— Мы слушаем вас, господин Лобке.

— Недавно был арестован некий господин Кауль,— несмело начал Лобке.— Арестован, как бывший эсэсовец. Оказалось, однако, что господин Кауль вполне честный человек с незапятнанной репутацией. Мы собираемся выпустить его из тюрьмы.

— Ну и выпускайте,— пожал плечами Юджин.— Или, может, вы думаете, что я генеральный прокурор? И что я буду рассматривать дела всех ваших господ каулей-мау- лей?

— Господин Кауль как раз был бы человеком... тем, в котором нуждается господин лейтенант.

— Чего же вы не говорите об этом сразу? Где он?

— В тюрьме. Но его можно доставить сюда хоть сейчас же.

— Я сам поеду за ним.

— Только хотелось бы предупредить господина лейтенанта...— Лобке запнулся.

— Ну, что там еще?

— Этот господин Кауль... Он, вообще-то говоря, слеп...

Все посмотрели на Лобке как на сумасшедшего.

— Так зачем же вы морочите мне голову?! — вспылил Юджин.— Я прошу проводника, а вы обещаете мне слепого. Это что — саботаж? Подрывная деятельность?

— Объясните, господин Лобке, что вы имели в виду?— сказал бургомистр.

— Я имел в виду именно то, что господин Кауль слеп, но зато знает Кельн, как никто другой.

— Как может знать слепой, если зрячие не могут ничего разобрать! — в сердцах воскликнул Юджин.

— Господин Кауль слеп уже двадцать пять лет. Двадцать пять лет он живет в Кельне. Когда-то он был боксером. Необычайное ощущение места позволило ему в совершенстве ориентироваться в Кельне. Во время войны он ночью был проводником по городу. Показывал дорогу к бомбоубежищам. Это героический и необыкновенный человек. Уверяю вас, господа, абсолютно необыкновенный человек!

— Гм...— пробормотал сбитый с толку Юджин.— Интересно было бы увидеть этого слепого боксера, который разгуливает по городу, ориентируясь лучше любого зрячего. Может, ему вмонтировали в мозг радарную установку? Я хочу поглядеть на этого вашего Кауля. Где он? В тюрьме? Поехали в тюрьму! Михаил, хочешь поехать вместе со мной?

Но предупредительность господина Лобке была беспре-дельна.

— Прошу прощения! — сказал он.— Но я уже распорядился, чтобы господина Кауля доставили прямо сюда. Возможно, он уже здесь. Если разрешите...

— Ну что ж, разрешаем,— махнул рукой Юджин.— Давайте его сюда! Каких только чудес мы не насмотримся в этой Европе!

Лобке поклонился и вышел. Аденауэр переступил с ноги на ногу. Не знал, как держать себя. Грубая военщина всегда шокировала его. А то, что происходило сейчас, просто возмущало. Нужно обладать хотя бы минимумом вежливости, ведь перед тобой пусть не бургомистр немецкого города, пусть не глава будущей могущественнейшей партии, пусть не вполне вероятный кандидат на пост канцлера! — но просто человек преклонного возраста, человек, который годится тебе в отцы, если не в деды! Эта война так испортила сердца... Война да еще коммунисты. Недаром же здесь, рядом с американцами, торчит этот большевистский агент!

Бог знает где отыскал этого странного слепого боксера Лобке. Приходится только удивляться его изобретательности! Если бы не знал наверняка, что взял его к себе, подчиняясь настоянию епископа, то мог бы подозревать, что предусмотрительного и хитрого доктора подсунули ему какие-то потусторонние силы.

— Господа! — обратился к присутствующим бургомистр.— Быть может, вы присядете? Я человек глубоко штатский, я не привык к такой стремительности в действиях, как это диктует ваша профессия и ваша молодость, поэтому простите, если я несколько растерялся.