|
Почти как обычные, нормальные люди.
Утолив первый голод, Ева стала есть медленнее и смогла говорить. – Значит, за вчерашний день акции «Рорк индастриз» выросли… на сколько там? На восемь пунктов? Брови Рорка взметнулись вверх. – На восемь и три четверти. А вы, лейтенант, начали интересоваться биржевыми сводками? – А почему бы и нет? Я присматриваю за тобой. Как только твои акции пойдут вниз, я тебя брошу. – Я непременно подниму этот вопрос на очередном совете акционеров. Хочешь вина? – Хочу. Сейчас принесу. – Сиди ешь! Я еще не закончил… хлопотать вокруг тебя. Рорк поднялся и, подойдя к бару, вынул оттуда уже открытую и охлажденную бутылку вина. А пока он разливал его по бокалам, Ева вычерпала суп до последней капельки и с трудом удержалась от искушения вылизать ее языком. Давно ей не было так тепло, хорошо и уютно. – Рорк, нам что, грозит очередная вечеринка? – Наверное. А когда? – Я-то откуда знаю?! – Между ее бровей пролегла морщинка. – Если бы я знала, разве я стала бы тебя спрашивать! Фини что-то болтал о рождественской вечеринке. – Ах, ну да, действительно! Вечеринка будет. Двадцать третьего декабря. – С какой стати? – Потому, что это – праздник, моя дорогая Ева. – Он поднялся, поцеловал ее в темечко и снова сел. – А почему ты мне ничего об этом не сказал? – Как не сказал? Мы с тобой все обсудили на этой самой кухне. – Я не помню. – У тебя записная книжка с собой? Ворча, Ева сунула руку в карман, вытащила свою электронную записную книжку и набрала дату: 23 декабря. И вот оно: черным по белому значится запись о предстоящей вечеринке. – Ой… – Завтра привезут елки. – Елки? – Ну, конечно! У нас их будет несколько: одна – в главном зале, еще две – в верхнем зале для танцев. Но я подумываю о том, чтобы установить еще одну, так сказать, интимную, в нашей спальне. Мы нарядим ее сами. От удивления у Евы буквально отвалилась челюсть. – Ты… будешь… наряжать… елку? – Разумеется! – Лично я понятия не имею, как это делается. Я раньше никогда не наряжала елку на Рождество. – Я тоже – по крайней мере, уже много-много лет. Пускай эта будет нашей первой. Волна теплоты, которая захлестнула Еву, уже не имела ничего общего ни с горячим супом, ни с действием превосходного марочного вина. Ее губы скривились, как у маленького ребенка, готового заплакать, и она через стол протянула мужу руку. – У нас, наверное, получится настоящий колючий кошмар. Он взял ее руку в свою. – Не сомневаюсь. Тебе получше? – Да, намного лучше. Ева сжала его пальцы, затем высвободила руку и поднялась из-за стола. Стоя ей лучше думалось. – Он убил еще одну, – заговорила она. – Точно так же, как и первую. Видеокамера наблюдения в подъезде засняла его. Снова костюм Санта-Клауса, снова большая серебристая коробка с ярким бантом. Он оставил на жертве брошь: две птички в кольце. – Горлицы? Как в рождественской песенке? – Правильно. По крайней мере, похоже. Правда, я не знаю точно, как именно выглядят эти чертовы горлицы. Признаков взлома на двери нет, следы борьбы отсутствуют. Уверена, вскрытие покажет, что ее тоже накачали транквилизаторами. А потом, видимо, связали и засунули в рот кляп, поскольку стены квартиры очень тонкие, а соседи ничего не слышали. |
