Роксана сидела на стуле, который притащила в ванную, обхватив голову руками и слушая, как трезвонит телефон.

 Она выбрала ванную, потому что это была единственная в доме комната без окон. Только здесь ее никто не мог увидеть. Она не отключала телефон и факс, чего от нее как раз ожидали, она не трусиха.

 Итак, наконец это случилось, подумала Роксана. После стольких лет ее все же достали. Они узнали почти все. И в итоге ее слава, ее успехи, ее безопасность, обожание публики, ее крепость, больше похожая на замок, которую она воздвигала одиннадцать лет, тщательно выстраивая дюйм за дюймом, в течение считанных часов исчезли, испарились, как роса под солнцем.

 Демоны вернулись. За ней. Она знала, конечно, что такой день когда-нибудь настанет.

 Роксана сидела на стуле и раскачивалась, тихо напевая, словно колыбельную младенцу.

 ***

 - Мистер Голдман, я думаю, вам это следует посмотреть.

 - Сейчас, Марсия, мне надо позвонить в Нью-Йорк.

 Том Голдман не скрывал нетерпения. Одно к одному!

 Сначала исчезли Зак и Меган, потом пришлось решать, как лучше разделаться с Келлером, а стоило ему войти в кабинет, как он сразу обнаружил целую кипу розовых телефонных посланий от членов правления. Боже, подумал Том, опускаясь в черное кожаное кресло. Сукины дети, лучше бы они на самом деле продали компанию. Но не сейчас.

 Потому что когда о происшествии с Заком Мэйсоном станет известно, репортеры набросятся на фильм, как голодные грифы, и акциям конец. Если именно теперь эти канцелярские крысы займутся продажей, они обнаружат, что "Артемис студиос" можно сбыть с рук за тридцать центов.

 И, может, банку колы в придачу.

 - Да, сэр, я знаю, - извиняющимся тоном настаивала секретарша. - Но вам действительно следует это просмотреть, прежде чем станете звонить кому-то.

 Том взглянул на помощницу, прижимавшую к груди утренние газеты О Боже.

 - Что-нибудь насчет Зака Мэйсона, Марсия? Да, лучше посмотреть.

 - Не совсем, мистер Голдман, - осторожно сказала она, протягивая газеты.

 Голдман почувствовал, как его нижняя челюсть отвисла от удивления.

 "Нью-Йорк пост" поместила две фотографии Роксаны Феликс: улыбающаяся, уверенная, с лицом, за которое "Джексон косметике" согласились заплатить сорок миллионов долларов, и тонкая, как вафля, в мини-юбке, на гвоздиках-каблучках и в блузке с блестками, привалившаяся к стене парижского дома проститутка-подросток в совершенно откровенной позе. Набранный жирным шрифтом заголовок кричал: "Модель-мадам!" И внизу, курсивом:

 "Сенсационная история Роксаны Феликс - от уличной проститутки до супермодели! Как подросток-проститутка из борделя превратилась в любимицу всей Америки?"

 Боже! Голдман вынул "Нью-Йорк тайме": "Почем леди-проститутка?" "Вашингтон пост": "Принцесса моды - французская проститутка". "Лос-Анджелес гапмс": "Кто она, настоящая Роксана?"

 - Это последние выпуски, сэр, - сказала Марсия и тихо добавила:

 - То, что не вошло в предыдущие.

 - И все это прошло по радио и телевидению?

 - Да, сэр. Я думала, вы слышали по радио в машине Голдман покачал головой. Сегодня утром он ехал в тишине, чтобы иметь возможность спокойно обо всем подумать.

 Это были мои последние спокойные мгновения, понял Том.