- Откуда ты знаешь?

- Я зарабатываю этим на жизнь.

- Мне не нравятся трупоеды. Не хочешь свернуть ему шею и сделать мне меховой коврик?

- Он не опасен, - повторил Сет. - Я убиваю только тех, кто несет угрозу.

Опять это его унылое щеголянье принципами. Моргана обиженно подула на локон, убирая с глаз. Получилось кокетливо.

Как и было задумано.

- Твоя свинья подгорает.

- Это поросенок, - Сет вернулся к костру. - И он пахнет просто божественно.

- Не смей дразнить меня! Я все еще помню вкус человеческой еды!

Моргана с неподражаемой грацией спрыгнула с кареты и тоже подошла к огню - почти также близко как он. Жара она не чувствовала, но, как любое неживое существо, с трудом подавляла приступы неконтролируемого страха, которое вызывало открытое пламя. Тела носферату содержат слишком много особых гуморов, а если называть вещи своими именами - жиров и масел, позволяющих сохранять эластичность тканей, в которых более не циркулирует кровь, благодаря этому они легко загораются и быстро истлевают.

Моргана уже горела разок - тринадцать лет назад, когда они с Сетом прищучили вампира-мутанта по прозвищу Ренегат, застигнув его в особняке Ришье Малигана. Она помнила, как это было страшно. Тогда вампирше удалось не показать чертовому Слотеру вида, хотя, борясь с приступами паники, она изорвала на себе все платье, оставшись практически голой.

Правда, в тот момент всем было не до ее обнажившихся прелестей. Ришье едва хрипел, обескровленный клыками Ренегата и ошеломленный смертью своей подруги-актристки... как там ее, Алисы? А Сета в очередной раз отделали на совесть - излупили и изорвали когтями, так что он походил на огромного медведя, которого драла сотня гигантских кошек. И плечо у него тогда было тоже прострелено.

- Как твое плечо?

- Что? А... думаю, через недельку и не вспомню о ране. На мне быстро все заживает... для живого. Знаешь, та пуля от татуированных парней, испортила один из моих шрамов. Вот почти прямиком в него угодила. Теперь будет новый. И мне как-то жаль, прежний был памятен, - он замолчал и неловко улыбнулся. - Я получил его, когда мы охотились на Ренегата.

Странно, что он тоже вспомнил именно ту ночь.

Моргана устала бороться с паникой, которую вызывал у нее огонь и отступила во тьму.

- Если тебе так нравятся связанные со мной шрамы, расстели плащ. Я добавлю на твоей спине дюжину новых, и хочу сделать все прежде чем ты отяжелеешь от своей свиньи и начнешь дышать мне в лицо чесноком.

- Я не использовал чеснок!

- Ты купил мясо в деревне, а все деревни смертных просто воняют чесноком. Они на нем просто помешаны!

Несколько позже, когда поросенок был безнадежно испорчен, а бугристая спина Ублюдка дымилась, пока на ней подсыхали и покрывались свежими струпьями длинные царапины, которым все-таки не суждено было стать шрамами (от силы едва заметными белыми паутинками, незаметными на фоне множества толстых рубцов), Моргана сидела напротив костра, обхватив свои длинные ноги и морщилась. Запах Древней крови - солони и серы - настойчиво лез ей в ноздри, вызывая смутный голод и такой же смутный страх.

Ни один вампир не мог пить кровь Лилит... но даже горький яд может обладать привлекательным запахом.

- Почему ты вспомнил о нем? - спросила она больше для того, чтобы отвлечься.

- О Ренегате?

- Нет, об этом мальчишке-Малигане. Сыне Трубадура.

- Я вспомнил охоту. И шрам. И наше знакомство.

Ответ ее не удовлетворил. Они были вместе не так долго, но Моргана всегда чувствовала, когда он не договаривает.

- Но и о нем ты вспомнил. Ты все время держишь его в голове - с тех пор, как втянул меня в эту авантюру.