- Дык это... кашляют же они, - забормотал Андрий, - С кашлем кровь идет.

Такая ложь могла сойти, но голос его предательски дрогнул, и Бэрк торжествующе оскалился. Рука его вцепилась в эфес сабли, и металл заскрипел- зашелестел в ножнах, освобождаясь от их объятий.

- Где ее спутник?

- Муж ее в деревне, - залепетал Андрий, пытаясь исправить неисправимое. - Это доченька моя, кровинушка.

Бэрк коротко ударил его саблей, и мужик, вскрикнув, упал на колени, хватаясь за голову. Русые волосы потемнели от крови.

- Где ее спутник? - заорал всадник.

Он знал, что удар не был смертельным, поскольку бил тыльной, не заточенной стороной клинка. Прежде, чем зарубить наглого деревенского увальня, требовалось выбить из него все, что тот знает.

Андрий в ответ лишь стонал и плакал, ползая у копыт коня.

"Все кончено".

Кастор сказал себе эти два слова, и все вдруг стало легко и просто: ему не доставить Трофей, но видит небо, он погибнет, исполняя долг. Мир снова обрел целостность.

Экзекутор с решимостью обреченного ломанулся на дорогу через орешник. Всадники услышали громкий хруст и начали тянуть уздечки коней, разворачивая их на шум, однако прежде, чем те успели выполнить команду, грянул пистолетный выстрел, и один из пятерых откинулся назад. Свинцовый шарик угодил ему прямо в висок, выбив крохотное облачко из капель крови и костяного крошева и перемешав мозги в кашу.

Швырнув пистолет в лицо ближайшему врагу, Кастор резво скакнул вперед и нанес сильный колющий удар мечом. Всадник машинально вскинул руку со шпагой, защищаясь от летящего в лицо снаряда, вместо того, чтобы парировать клинок, и это решило его судьбу. Длинное и узкое лезвие беспрепятственно скользнуло вдоль луки седла и вонзилось в пах тому из пятерки, что был  с охотничьим ружьем за спиной. Перед тем, как выдернуть оружие, Ди Тулл повернул кисть, проворачивая клинок в ране, и человек протяжно закричал, забился в седле, заливая его кровью. Лошадь не понимая, чего от нее требуют беспорядочные удары по бокам, понесла прочь, едва не сбив ди Тулла с ног.

Мечи считались оружием уходящей эпохи, но в руках умелого бойца они оставались грозным и опасным инструментом смерти.

Увы, на этом преимущество внезапности было исчерпано.

Бэрк рванул вперед. Посадка и манера держать саблю на отлете выдавали в нем опытного кавалериста. И удар он нанес по всем правилам кавалерийской атаки - быстрый, секущий, с внезапной сменой угла в последний момент, чтобы обойти выставленный клинок или мушкет пехотинца, инстинктивно защищающего голову, и чиркнуть его по животу, распарывая мундир и выпуская наружу комок спутанных кишок.

В девяти случаях из десяти такой удар достигал цели, но не сегодня. Рефлексы ди Тулла были отточены бесчисленным количеством схваток против самых разных врагов, и такая уловка была ему знакома. Он парировал. Сталь лязгнула о сталь, и они разминулись, когда конь тяжело пронесся мимо рыцаря. Руки экзекутора загудели от силы вражеского удара, значительно увеличенной за счет скорости и массы скакуна.

Бэрк, выбрав дистанцию, чтобы не опасаться удара в спину, тут же принялся разворачиваться, и положение Кастора стало безнадежным. Один всадник оставался у него за спиной, два других спереди - тут уж без шансов.

Его зарубили бы секундой спустя, но повезло - раненый оказался не таким опытным наездником, как вожак пятерки. Тронувшись с места в сторону рыцаря, он ухитрился выдвинуться так, что перекрыл линию атаки своему товарищу, а ди Тулл, сманеврировав, оказался у него со стороны поврежденной руки. Глухо зарычав на собственную промашку, всадник повернулся и рубанул через голову лошади. Ему пришлось сильно наклониться в седле, чтобы компенсировать потерянные из-за неудачной позиции дюймы и дотянуться до противника.

Удар вышел неловким. Кастор ушел от него ловким пируэтом и, очутившись совсем рядом, благодаря встречному движению лошади, вцепился в рукав врага, а затем с силой дернул, стаскивая  на землю.