Заряна стала первой, потому что была самой яркой из звёзд, зажжённых Зарецким, и потому что опередила её всего на один шаг. Следующей вполне могла стать Ирма, но мать сама когда-то сделала тот выбор, никто её не принуждал, а лично у Ани к певице претензий не было. Единственный кто во всём виноват — Зарецкий и совсем скоро он получит труп своей новой, ещё не раскрученной, но уже обозначенной примы. Даже если удастся замять скандал — для него это будет серьёзным ударом. Хотя… ей всё равно терять больше нечего, так почему бы не сделать контрольный выстрел.

Аня улыбнулась свои мыслям и достала ещё несколько ведёрок с диетическим попкорном. Потом взяла пудреницу. Лёгким едва заметным движением припудрила нос, незаметно отсыпав в ладонь большую часть порошка и медленно, почти торжественно понесла попкорн в кинозал, где после изнуряющих репетиций собрались почти все ребята, чтобы немного расслабиться перед сном. Яд она решила добавить уже в полутьме кинозала, здесь ведь кругом камеры.

Тишина, царившая за закрытой дверью, насторожила не сразу. Аня вошла в полутёмный зал, где на экране шли титры начинающегося фильма, и осторожно распределила рицин по ведёркам. Она так увлеклась, что не сразу осознала — кино почему-то идёт без звука, а голосов конкурсантов не слышно. И только когда внезапно зажёгся нестерпимо яркий свет, поняла, что опоздала — Зарецкий снова победил. А вот и он, стоит у самых дверей, перекрывая путь к отступлению, и смотрит на неё со смесью ужаса, недоверия и отчаяния.

— Юлиана?!! Не может быть!

Только теперь девушка заметила, что ребят в зале нет, зато присутствует двое посторонних мужчин. Один из них — высокий светловолосый красавец подошёл к ней и довольно бесцеремонно, отобрал попкорн и пудреницу.

— Позвольте представить, Леонид Егорович, Юлиана Васильевна Солонцова — дочь небезызвестной вам Раисы Миткалёвой. — торжественно сказал он. — Фамилия — это видимо всё, что досталось ей от отца. А вот, кстати, и тот самый рицин. Впрочем, точный состав узнаем после экспертизы.

— Но как это возможно?! — Зарецкий всё ещё пребывал в глубоком шоке. — Я знал дочь Раи: её звали Аня, и она была…

— Уродиной, — насмешливо подсказала, успевшая оправиться от потрясения Юлиана. — Пластическая хирургия творит чудеса. Мама оставила мне неплохое наследство — деньги, которые, между прочим, вы ей выплачивали. На операцию хватило, а Аня — сокращённый вариант имени. Я думала, вы догадаетесь…

— Что же вы его не поменяли, затевая всё эту авантюру? — холодно спросил блондин.

Юлиана посмотрела на него с интересом. Хорош, чертовски хорош — такие красавцы почему-то никогда не обращали на неё внимания, даже после того, как она из гадкого утёнка превратилась в лебедя. Интересно кто он, явно не мент: Зарецкий с милицией связываться не будет — у самого рыльце в пушку.

— А я ведь ничего не планировала заранее, Леонид Егорович, — немного грустно усмехнулась девушка, глядя прямо в глаза внезапно побледневшему продюсеру. — Отыскала мамин дневник и решила просто помотать вам нервы анонимными угрозами, вы ведь здорово обидели меня тогда, четыре года назад. Не помните? А я помню каждое слово. Вы сказали, что с моей внешностью мне на сцене делать нечего, а ещё добавили, что у меня нет изюминки, шарма, обаяния… что я — пустышка! Да, да, именно это вы сказали, конечно, в более мягкой форме, но смысл был именно таким! Я не смирилась.