— Ужасно.

— То есть?

— Я его, кажется, убила.

— Генриетта!

— Я нечаянно.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?! Нечаянно убила! «Извините, пожалуйста, я его убила…»

— Да он, представляешь, собирался звонить по телефону, менеджер этот. Припрятал, гад… У него этих трубок, видно, тьма-тьмущая… Понимаешь, у нас как-то все уже так сложилось с ним — на доверии… А тут вдруг такое вероломство!

— На каком доверии? О чем ты? Генриетта, что там все-таки у вас творится? Ты что же, не обыскала его даже?

— Да я его, конечно же, обыскала! Но я ведь, Анечка, школу надзирательниц не оканчивала и шмону профессиональному не обучалась… И потом все же пойми: естественная женская стыдливость… До какой степени я могла его обыскивать, сама пойми?! Ну вот… А он телефон запасной припрятал и ну звонить… Я как вошла, как увидела… Ну, думаю, сейчас еще секунда, и сообщит координаты… Примчатся с автоматами, овчарками… Сердце у меня, конечно, в пятки, и как шарахну его от страха… А у меня как раз в руках была пароварка — шпинат ему, гаду, собралась готовить. Ну я сгоряча и…

— А он?

— А он упал. И в сознание не приходит.

— Давно?

— Минут пять.

Аня перевела дух.

— Он хоть дышит?

— Дышит.

Аня осторожно объяснила рыжекудрой, что именно та натворила и какая может из-за такого похищения подняться волна.

— Вот как! — Как ни странно, Генриетта отреагировала с облегчением. — Все-таки он, значит, крутой! А я уж думала: так и буду теперь искать бельгийскую минеральную воду, готовить шпинат на пару, а толку от этого менеджера? Как от козла молока… И вообще подозрительно… Он и в ус себе не дует! Не думает бежать, не пытается никого в известность ставить. Может, его вообще все, что случилось, устраивает? И он просто давно мечтал о бесплатной домработнице и перемене обстановки?

— Послушай, милая, дорогая, Замечательная Генриетта! Разреши тебе кое-что посоветовать… Может быть, ты все-таки вернешь его, этого менеджера, на место?

Наступила полуминутная пауза, которая в случае с Генриеттой вполне могла означать глубокие и долгие раздумья.

Светлова ждала затаив дыхание.

— Нет, — наконец вынесла свой вердикт рыжая.

— Но…

— К тому же он, кажется, уже шевелится…

— Генриетта!

— Нет, Аня, я его, пожалуй, приведу в чувство, подлечу, а потом возьму все-таки у него письменные показания.

— Уф-ф…

И Светловой опять пришлось слушать длинные гудки.

Остановить это безумие можно было, по всей видимости, только одним-единственным способом.

Все-таки попробовать уговорить вдову Федора Хованского отказаться от ее показаний против Ладушкина… И еще неизвестно, поможет ли это, даже если удастся ее уговорить! А то, что Инару Оскаровну не удастся уговорить, — так это девяносто восемь процентов из ста.

И все-таки следовало использовать эти возможные два процента…

Светлова вздохнула: ну, не дают ей, Светловой, выйти из игры! Не дают спокойно принимать ее витамины! То старики, то привидения, то заложники…

И она взялась за телефон.

День напролет Анна пыталась отловить Хованскую.

Но ни по каким телефонам застать вдову было невозможно. Может, Инара Оскаровна просто-напросто все их поменяла? Или отключила, чтобы ее оставили в покое?

Наконец Анюте пришло в голову очевидное. Она заглянула в записи Ладушкина, которые предусмотрительно забрала у Генриетты и которые сыщик крайне аккуратно и пунктуально вел во время своих наблюдений.