– Почему отважный?

– Не каждый согласится, чтобы на нём что то испытывали.

Я промолчала, но про себя взмолилась Богине, чтобы Вальдемар никогда не узнал, что на нём проверяли неизвестную ранее методику. Подумать только, Якоб Хайндрих оказался теоретиком, то есть относился к самой непонятной для меня категории целителей – тех, кто придумывает что то новое, но не использует. Инора Кунц была так убедительна, когда говорила о недооцененности своего приятеля, что у меня и мысли не возникло, что я могу оказаться первой, кто использует его разработки. Конечно, всё это хорошо закончилось, но больше – никаких экспериментов, только следование букве методик из проверенных источников.

Но мои благие намерения тут же были разнесены нашим деканом в пух и прах.

– Думаю, будет правильным, инорита Вальдфогель, если вы просмотрите остальные наработки Хайндриха в плане их применения. Целительское чувство – дело такое, не у всех срабатывает. Вы уже задумывались о дипломе? – не дождавшись от меня никакой реакции, продолжил инор Зайдель. – Предлагаю вам писать его под моим руководством. Тема уже есть. Конечно, такие пациенты бывают очень редко, но двоих будет достаточно и для диплома, и для статьи в «Целительский вестник». Вы не делали записей в процессе?

– Нет, но я уверена, что смогу восстановить состояние пациента по памяти. Примерно, конечно. Но боли у пациента прекратились уже на следующий день после начала исцеления, – припомнила я.

– Замечательно, – расцвёл инор Зайдель. – Немедленно запишите. Будем сравнивать динамику у обоих доступных нам пациентов. Было бы хорошо, если бы вы пронаблюдали и за вторым.

– К сожалению, я пока не могу покинуть Гёрде, – ответила я. – Против нас с бабушкой подали исковое заявление в суд в связи с долгами моего дедушки.

– У фон Кёстнера были долги? – изумился инор Зайдель. – Быть того не может.

– Инора Линден считает, что может. Бабушка тоже сильно сомневается в том, что долги были.

Точнее, она знает, что их не было, но не стану же я говорить о наших планах постороннему инору? Тем более что я так толком и не поняла, чего собирается добиться Вальдемар этим судом.

– Вы можете сейчас уехать и вернуться на суд, – предложил он.

– Суд завтра.

– Тогда возвращаетесь в Гаэрру сразу после суда, – предложил инор Зайдель. – Понаблюдаете за вторым пациентом. Сравните с первым. Возможно, проконсультируете, если что пойдёт не так. Пока там динамика хорошая, поэтому я и приехал. Такие процедуры лучше наблюдать от и до. Особенно если вы собираетесь делать на этом диплом.

Посмотрел он так, что у меня и мысли не появилось отказаться. Более того, я теперь сама была почти уверена, что внесённые мной изменения – проявление целительского дара, а вовсе не моей небрежности. В самом деле, за мной такого раньше не водилось. Я всегда точно запоминала действия, потому что понимала: от этого зачастую зависит не только здоровье, но и жизнь пациентов.

– Это было бы замечательно, – согласилась я. – Делать диплом на совершенно новой методике. И всё же два пациента – слишком маленькая выборка.

– И дай Богиня, чтобы это так и оставалось, – ответил инор Зайдель. – Это проклятие – та ещё пакость. Конечно, мы надеемся на то, что ваша методика избавляет от неё полностью. Но всякое может быть.

– Это не моя методика, – опять напомнила я. – Это методика инора Хайндриха.

Вальдемар как раз выбрал этот момент, чтобы войти и поздороваться.

– Добрый день, лорд фон Штернберг, – равнодушно ответил на приветствие инор Зайдель и, опять повернувшись ко мне, щедро предложил: – Тогда правильно её будет именовать методикой Хайндриха Вальдфогель.