– Луиза, ты говоришь об отце Каролины, – смущённо напомнил инор Альтхауз. – Ей это наверняка неприятно.

– А то она не знает, что из себя представлял её отец, – проворчала бабушка, которая пылала возмущением. – И это я ей ещё не всё говорила, щадила детскую душу. Если бы вы знали, что о нём рассказывала Эмилия…

Но получила она в ответ совсем не то, на что рассчитывала, потому что мы с Вальдемаром переглянулись, и он спросил:

– Эмилия – это вы про инору Линден?

– Разумеется, – гордо ответила бабушка. – Её сын служил вместе с Вальдфогелем, и он такое рассказывал, что волосы дыбом поднимались.

– Мне внезапно подумалось, что мой отец был не так уж плох, если всю информацию о его нехороших делах ты получала исключительно от иноры Линден.

Бабушка снисходительно улыбнулась, склонив голову набок, как она делала всегда, когда объясняла кому то общеизвестные вещи.

– Лина, я понимаю твоё желание видеть отца героем, но как ты объяснишь большое количество долгов, которые остались после его смерти? Хорошо ещё, Эмилия их все выкупила и любезно позволила выплачивать так, как нам удобно.

Мы с Вальдемаром опять переглянулась, и я сказала:

– После твоих слов, бабушка, я засомневалась, что у моего отца были хоть какие то долги.

– Каролина, он устроил дуэль в игорном клубе, – рявкнула бабушка, которая при любом упоминании моего отца начинала злиться, а сейчас мы только то и делали, что говорили о нём.

– Прошу меня извинить, но об этом вам тоже сказала инора Линден? – заинтересовался Вальдемар.

– Да какая разница? – возмутилась бабушка его нетактичностью. – Это было уже так давно, что даже если выяснится, что Вальдфогель умер не там, всё равно ничего не изменится.

– Не скажи, дорогая, – внезапно вклинился в нашу милую беседу инор Альтхауз. – Дело в том, что именно Линдены хотели купить этот дом, причём формулировка «со всем содержимым» была внесена по их настоянию. Перехватил покупку я у них в последний момент. И в свете того, что сейчас услышал, мне начинает казаться, что охотились они именно за этим. В первый год после покупки сюда трижды пытались вломиться. Ничего не украли, потому что защита не пропустила, но сам факт попыток был.

Бабушка явно растерялась, поскольку за много лет уже привыкла к тому, что инора Линден – подруга, на которую можно положиться. А сейчас ту обвиняли в страшных вещах, и не сказать что бездоказательно. Поэтому всё, на что бабушку хватило, – жалко поинтересоваться:

– А Эмилия не говорила, зачем она хотела купить дом?

– Говорила. Что тебе будет больно, если сюда вселятся посторонние люди.

– Вот видишь, – непонятно чему обрадовалась бабушка.

– Я её уверил, что ты мне не посторонняя и я буду со всем тщанием следить, чтобы в доме ничего не изменилось. В ответ инора Линден почти в два раза увеличила сумму, которую она была готова потратить.

– То есть ей нужно было что то из этого дома? – уточнил Вальдемар.

И все взгляды скрестились на листках, о которых так пренебрежительно отозвалась бабушка. Вальдемар протянул было руку, но потом повернулся ко мне и спросил:

– Можно?

– Разумеется, – даже обиделась я. – Мы же должны узнать, что так привлекало Линденов.

– Может, их не это привлекало, – проворчала бабушка, придвинула бумаги к себе, сложила на них руки и недовольно посмотрела на Вальдемара. – В доме не один тайник, а в этом Вальдфогель мог хранить свои записки о проигрышах. И кстати, мне никто так и не ответил, каким образом в шкатулке, которая отзывается на кровь фон Кёстнеров, оказались записи Вальдфогеля.