На кухне, через которую мы прошли, было пусто, но плитой явно кто то недавно пользовался. Когда я указала на это Вальдемару, тот ответил:

– Здесь есть постоянная прислуга, чтобы если маме придёт в голову сюда приехать, ей не нужно было каждый раз приводить дом в порядок.

Надо признать, что горничные здесь прекрасно знали свою работу и выполняли её даже без надзора хозяйки. Я украдкой провела пальцем по раме картины с летним пейзажем и не обнаружила на ней ни пылинки. Сама картина была яркая, солнечная, таким же был и дом. Находиться здесь было легко – как наверняка сказала бы бабушка, у этого дома правильная аура.

До кабинета на втором этаже мы дошли, так никого и не встретив. Запоры на двери спасовали перед Вальдемаром, так же как и запоры на сейфе, и вскоре он выгружал передо мной на стол коробку за коробкой.

– Зачем так много? – удивилась я. – Нам нужно что то одно.

– Это что то одно должно быть таким, чтобы Линдены убедились в том, что оно было подобрано для тёти Луизы. Что где лежит, я не помню, поэтому сейчас просмотрим и выберем то, что лучше всего подойдёт для наших целей.

Он открыл первую коробку, в которой оказался рубиновый гарнитур.

– Как?

Я покрутила головой.

– Он красив, но не для голубоглазой блондинки. Бабушке он не пойдёт.

Точнее, пошёл бы, будь она чуть помоложе, но сейчас лишь подчеркнёт её возраст. Драгоценности на столе прибывали, и он начал походить на витрину ювелирного магазина. С очень редкими и изящными изделиями, которые наверняка смотрелись бы на мне куда лучше, чем на столе. Судя по тому, что Вальдемар посматривал то на очередной предмет, который вытаскивал из футляра, то на меня, такие мысли ему тоже приходили в голову.

– Вальдемар? – неожиданно раздалось от двери. – Что ты тут делаешь?

Повернулись мы с сообщником резко. Женщина, стоявшая в дверном проёме, была мне незнакома, но очень похожа на Вальдемара. И её красоту яркой брюнетки рассматриваемый нами не так давно рубиновый гарнитур только бы оттенил.

– Показываю Каролине драгоценности, которые ей могут достаться, если она выйдет за меня замуж, – невозмутимо ответил Вальдемар. – Боюсь, мама, что моих внешних данных оказалось недостаточно, чтобы получить её согласие.

– Девушка столь меркантильна? – насмешливо фыркнула леди фон Штернберг, в то время как я не знала, куда деваться от стыда. Выход то мне перекрыли. – Кажется, Вальди, ты пытаешься некрасиво пошутить. Некрасиво и по отношению ко мне, и по отношению к своей спутнице. Что вы ищете?

– Нам нужно старинное украшение, подходящее блондинке в возрасте. Желательно из наследия Альтхаузов, – почти серьёзно ответил Вальдемар.

– Зачем?

– Для операции Сыска.

– Опять этот Финдлер привлекает тебя к своим делам, – нахмурилась леди фон Штернберг. – Вальди, мне кажется, последние события должны были тебя научить осторожности.

Разговаривая с ним, она то и дело бросала любопытный взгляд на меня, но ничего не спрашивала. То ли я была не первой иноритой, которую приводил в дом её сын, то ли она считала неприличным общаться с тем, кто не был представлен официально.

– Скорее, я привлекаю Фидлера к своим. Дело связано с супругой дяди Манфреда.

– С какой супругой? – удивилась леди фон Штернберг.

– О, так дядя тебе не сообщил? Он женился на леди фон Кёстнер.

– Этой вертихвостке? – возмутилась мама Вальдемара. – После стольких лет?

Да, так бабушку при мне ещё никто не называл. Да и вообще слово «вертихвостка» совершенно не подходило моей любимой родственнице. После смерти дедушки она стойко хранила ему верность.