— Это была Фау-2?

Она кивнула.

Он еле улыбнулся:

— Вот чёрт. Забавно.

Кэй обернулась к медсестре:

— Куда его везут?

— В Бартс. Можешь поехать с ним, если хочешь.

— Хочу.

Он отнял руку. Его взгляд стал отстранённым, как будто она чужая. Он посмотрел в небо.

— Лучше не надо, — сказал он. 

3

Они стояли под мокрой елью: Граф курил сигарету, Бивак делал записи в блокноте. Граф хотел сразу после запуска вернуться в Схевенинген, но Бивак настоял на том, чтобы посмотреть, как работает полк. Они наблюдали, как шестеро членов стартовой команды приводили площадку в порядок: сворачивали кабели, складывали мачту. Стартовая платформа — низкая круглая конструкция из толстого металла, не больше кофейного столика, диаметром в точности с Фау-2, на гидравлических опорах, с пирамидальным отражателем пламени посередине.

— Сколько весит?

— Полторы тонны, примерно.

Команда подтащила двухколёсный прицеп и подогнала его под платформу. Работали быстро и молча, чтобы как можно меньше времени находиться под открытым небом — вдруг налетит авиация. Где-то в лесу загудел танковый двигатель, вырывая клубы буро-серого дыма, и из-за кустов медленно выбрался полугусеничный броневик.

— Что это?

— Машина управления запуском. На время старта она была заглублена в землю.

Броневик протиснулся через заросли и остановился, пока платформу прикрепляли к сцепке. Затем солдаты забрались на крылья и вцепились в броню. Мотор взревел, машина тронулась. Через минуту от них не осталось и следа. Только лёгкий запах сгоревшего топлива да пара обугленных веток напоминали, что отсюда стартовала ракета.

Бивак был поражён не меньше, чем при самом запуске:

— И всё? Боже, да ведь её и правда можно запускать откуда угодно!

— Да, если площадка ровная и твёрдая. Подойдёт школьный двор или стоянка.

Ещё год назад Граф не мог представить, что запуск ракеты станет настолько простым делом. Но тогда он и не верил, что Фау-2 начнут массово выпускать тысячами. Ужасающее мастерство всего проекта постоянно его изумляло.

— Должно быть, для вас это невероятное чувство, — заметил Бивак, — видеть, как то, над чем вы работали с шестнадцати лет, стало оружием для защиты Отечества.

Слова прозвучали странно — с подтекстом. Граф быстро глянул на него, но лицо Биаква было непроницаемым.

— Конечно, — сказал он. Докурил, бросил окурок в траву и раздавил ботинком. — Нам пора обратно.

Они прошли всего метров пятьдесят, когда услышали, как возвращается полугусеничный броневик — мотор визжал, будто в панике. Машина вынырнула из-за поворота задним ходом, без солдат, зацепившихся ранее за броню, резко затормозила. Боковая дверь распахнулась. Из неё высунулся сержант Шенк — ветеран Восточного фронта, лишившийся обоих ушей от обморожения.

— Доктор Граф, срочно на позицию семьдесят три! Лейтенант Зайдель вызывает вас.

Он протянул руку, чтобы помочь Графу забраться, но, увидев Бивака, замер в нерешительности.

— Всё в порядке, он со мной, — сказал Граф.

Сержант втянул эсэсовца и захлопнул дверь.

— Кажется, вы кое-что забыли, сержант, — холодно напомнил Бивак.

Шенк смерил его взглядом, затем неторопливо поднял руку:

— Хайль Гитлер.

Броневик резко сдал назад, потом рванул вперёд, сбив всех с равновесия. Граф ухватился за одну из двух поворотных сидушек. Шенк сел на другую и с нарочитой вежливостью — как метрдотель в дорогом ресторане — предложил её Биваку.