— Я предпочёл бы пойти с вами, — сказал Бивак, шагая рядом. — Лейтенант, похоже, считает, что я просто канцелярская крыса из Коричневого дома, но на самом деле я два года воевал на Восточном фронте. Я подаю людям пример — вы понимаете?

— Ну, как хотите, — ответил Граф и ускорил шаг.

Фау-2 возвышалась над ним монстром, размером в семь с лишним его роста, хотя сейчас казалась ещё выше. Он снял фуражку и прищурился, глядя вверх. С трансформатором, вероятно, и была проблема. В Пенемюнде выяснилось, что ракета склонна к воздушному подрыву в конце полёта из-за жара при входе в атмосферу, поэтому на верхнюю часть корпуса поставили металлический кожух. Но зимой, по-видимому, это вызывало усиленное конденсирование, что, в свою очередь, замыкало проводку. Решаешь одну проблему — создаёшь другую.

Лестницу уже везли на прицепе за небольшим грузовиком. Водитель остановился у основания ракеты, выскочил и сразу принялся отцеплять её — это была пожарная выдвижная лестница из трёх секций. Другой солдат передал Графу ящик с инструментами. Оба тревожно косились на дым. Граф выбрал пару маленьких гаечных ключей, отвёртку и фонарик и запихнул их в карманы пальто.

Он поставил ногу на первую ступеньку и начал подъем. Нижняя секция, самая широкая, была ещё прочной, но выше лестница становилась всё более хрупкой, а ветер крепчал, швыряя полы его пальто. Он держал взгляд строго вперёд, убеждаясь, что каждая ступень под ногой надёжна, прежде чем сделать следующий шаг. Он миновал отсек двигателя, бак жидкого кислорода, бак со спиртом. В месте, где фюзеляж начинал сужаться к носовому обтекателю, он достиг второго отсека управления.

Из-под люка валила чёрная гарь. Ему пришлось снять правую перчатку, чтобы взяться за отвёртку и открыть люк. Когда он открыл его, вырвался густой поток едкого дыма. Он отвернул голову, чтобы не надышаться, и от этого движения взгляд скользнул в сторону. Он увидел дорогу, машины сопровождения, далёких солдат, наблюдавших за ним — и в тот миг у него как будто ослабли руки и ноги. Он вцепился в лестницу, пока нервы не успокоились настолько, чтобы он смог освободить одну руку и снова натянуть перчатку.

Он сунул руки внутрь ракеты, вертя головой из стороны в сторону, кашляя, с глазами, полными слёз. Хорошо ещё, что он знал внутренности этого отсека как свои пять пальцев — работать приходилось почти вслепую, ощупью, от распределительной коробки к фильтрующему блоку и далее к главному электрическому узлу. Он нащупал гаечный ключ и провёл им по корпусу, пока не нашёл пару болтов, удерживающих трансформатор. Через пару минут ему удалось их открутить. Он обеими руками выдернул трансформатор — металл обжигал лицо жаром. Он крикнул Биваку внизу, чтобы тот отошёл, и швырнул устройство как можно дальше.

Дым сразу же начал рассеиваться. Он включил фонарик и осмотрел отсек. Большая часть резиновой изоляции на кабелях расплавилась. Фанерная обшивка вокруг отсека была обуглена. В остальном серьёзных повреждений не наблюдалось. Он закрыл люк. Очень медленно, не глядя вниз, он начал спуск.

Когда он достиг земли, у ракеты уже собрались десятки человек — и пешие, и на грузовиках: не только Зайдель с расчётом, но и сам полковник Хубер, сидевший на переднем сиденье штабной машины. Бивак нагнулся над обгоревшим трансформатором. Он попытался его поднять, но металл был слишком горячим — даже в кожаных перчатках, и он тут же уронил его.

— Как сильно повреждена ракета? — спросил Зайдель.

Граф снял перчатки, сел на корточки отдышаться:

— Вроде не повреждена. Только трансформатор.

— Что предлагаешь?

— Слить топливо, отправить в ремонт на проверку электроники.

— А если просто заменить трансформатор?

— Можно, но зачем рисковать?

— Вы же сказали — нет повреждений, — вмешался Бивак.