|
Но это ее не сильно огорчало, поскольку Помпей всегда находился неподалеку и к ночи всегда возвращался домой. Но теперь он заговорил о том, что отправится на войну, о том, что поднимет легионы и станет союзником Суллы! О, что же она будет делать без своего обожаемого Магна? Кто защитит ее от неуважения его людей? * * * Помпей все еще старался убедить Варрона в том, что единственным правильным для того решением было бы пойти с ним, Помпеем, дабы присоединиться к Сулле, но этот строгий и пе-дантичный карлик – столь мудрый для человека, лишь два года прозаседавшего в Сенате! – про-должал сопротивляться. – Сколько войска у Суллы? – осведомился Варрон. – Пять легионов ветеранов, шесть тысяч кавалерии, немного добровольцев из Македонии и Пелопоннеса и пять когорт испанцев, принадлежавших этому грязному жулику, Марку Крассу. Всего – около тридцати девяти тысяч. Этот ответ заставил Варрона взвиться. – Я повторяю, Магн, пора повзрослеть! – крикнул он. – Я только что приехал из Аримина, где Карбон сидит с восемью легионами и огромной кавалерией, – и это лишь начало! В одной только Кампании еще шестнадцать легионов! За три года Цинна и Карбон набрали войско – сто пятьдесят тысяч в Италии и Италийской Галлии. Как сможет Сулла справиться с такой силой? – Сулла пожрет их, – равнодушно ответил Помпей. – Кроме того, я собираюсь предоста-вить ему еще три легиона закаленных ветеранов моего отца. А солдаты Карбона – рекруты-молокососы. – Ты действительно хочешь иметь собственную армию? – Конечно. – Магн, тебе только двадцать два года! Ты не можешь ожидать, что ветераны отца пойдут за тобой! – Почему? – искренне озадачился Помпей. – Во-первых, тебе недостает еще восьми лет, чтобы войти в Сенат. Тебе осталось двадцать лет до консульства. И даже если люди твоего отца пойдут за тобой, просить их об этом абсолют-но незаконно. Ты – частное лицо, а частные лица не вербуют себе армии. – Уже три года правительство в Риме незаконно, – возразил Помпей. – Цинна – четырех-кратный консул, Карбон – двукратный, Марк Гратидиан – дважды претор по гражданским делам, почти половина Сената объявлена вне закона, Аппий Клавдий изгнан с сохранением властных полномочий, Фимбрия бегает по Малой Азии, совершая сделки с царем Митридатом, – это же посмешище! У Варрона был вид надутого мула, что неудивительно для сабинянина, сельского жителя Розеи, где полным-полно мулов. – В любом случае, все следует делать по конституции, – упрямо сказал он. Помпей захохотал: – Ох, Варрон! Ты мне нравишься, но ты безнадежный идеалист! Если бы это можно было решить конституционным путем, почему же тогда в Италии и Италийской Галлии сто пятьдесят тысяч солдат? Варрон воздел руки в знак того, что сдается: – Хорошо, хорошо! Я с тобой. Помпей засиял, обнял Варрона за плечи и повлек его по коридору в свои комнаты. – Великолепно, великолепно! Ты сможешь написать историю моей первой кампании. У те-бя слог куда лучше, чем у твоего друга Сизенны. Я – самый значительный человек нашей эпохи. Я заслуживаю своего историка. Но последнее слово осталось все же за Варроном: – Ты просто обязан оказаться значительной личностью! Иначе откуда ты взял нахальство назвать себя Магном? – Он хмыкнул. – «Великий»! Лучшее, что удалось совершить твоему от-цу, – это прославить свое косоглазие. Последний выпад Помпей пропустил мимо ушей, изливая потоки претензий и указаний на головы слуг и ружейного мастера. |
