— Где ты это раскопала?

— В ежемесячнике Национального института здоровья.

Малдер задумался.

Скалли ждала, зная заранее, какой следующий вопрос задаст напарник.

— Что за исследования вел этот Ригли? — спросил он наконец.

Вопрос был тот самый, ожидаемый. Поэтому Скалли ответила мгновенно:

— Этот Ригли проводил эксперименты над детьми, страдающими болезнью под названием «прогерия».

— И где это было?

— В самом Национальном институте здоровья. В Бетезде. От Вашингтона — два шага!

— Позвони-ка в этот институт, — сказал Малдер, — сообщи о нашем приезде. — Он вдруг улыбнулся. — По-моему, я уже месяц не интересовался собственным здоровьем. Да и тебе бы не мешало провериться…

Национальный институт здоровья

День третий

В национальном институте здоровья Малдера и Скалли провели в кабинет некоего доктора Энгера.

Это был совершенно лысый мужчина лет пятидесяти пяти, с большими вислыми усами и в очках со старомодной роговой оправой.

К приезду гостей из ФБР он подготовился основательно — на столе стоял не менее старомодный, чем очки доктора, кинопроектор, а на стене висел древний белый экран.

После взаимных приветствий и обмена любезностями Скалли устроилась за столом и достала блокнот. Доктор зашторил окно, погасил свет, зажег для Скалли маленькую настольную лампу и включил аппарат. Раздавшийся стрекот напомнил Малдеру детство — у них дома были кинокамера и проектор.

На экране появилась совершенно плоская, коротко остриженная морщинистая женщина в белом балахоне, совсем маленького роста — не выше ста сорока сантиметров — и абсолютно седая. Этакая дожившая до преклонного возраста карлица из цирка…

— Эта пациентка — восьмилетняя девочка, — сказал доктор Энгер. — У нее последняя стадия прогерии.

Малдер с удивлением глянул на него:

— Судя по внешнему виду, она родилась, как минимум, в начале века…

Скалли поправила настольную лампу и сделала в своем блокноте какую-то пометку.

— По всему миру зарегистрировано не более ста случаев этого заболевания, — продолжал доктор Энгер. — Оно встречается крайне редко…

— Болезнь неизлечима? — быстро спросила Скалли.

— Да, неизлечима, — доктор развел руками. — Некоторым больным, правда, удается дожить до раннего отрочества, но большинство погибает в возрасте семи-восьми лет.

Малдер покачал головой и вновь посмотрел на девочку-старушку:

— От чего же они умирают?

— Клиническая картина — смерть от сердечно-сосудистых заболеваний. Но на самом деле это бедное дитя умирает от самой обыкновенной старости…

Маленькая старушка на экране подбежала к мужчине в очках и белом халате, вытащила у него из кармана большую конфету в яркой обертке, развернула и целиком засунула в рот. Морщинистое лицо засияло бесконечным и неподдельным счастьем.

Мужчина погладил старушку по седой головке и посмотрел прямо в камеру.

— Это и есть Ригли? — спросил Малдер.

— Да, в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году. — Доктор Энгер снял очки и отвернулся от экрана. — Джозеф Ригли полагал, что найдет возможность замедлить процесс старения у таких больных. Поначалу его лабораторные исследования обещали немало, но потом он совсем отбился от рук… — голос Энгера стал жестким. — Он хотел начать эксперименты над людьми.

— А почему ему не позволили? — Малдер отвернулся от экрана.