Изменить размер шрифта - +
Без юридически оформленного разрешения не входить». Слава Господу, ваша наука еще не изобрела средств делить солнечный свет на индивидуальные ломти. Весь ваш мир основан на собственности. Мы не принимаем вашего мира, мы ушли от него и вам нас не вернуть. Если вы попытаетесь это сделать, мы уйдем еще дальше.

— Выпив яд? — спросил Молдер.

Мелисса, сразу утратив высокомерие, снова глянула на него — и снова как-то нерешительно, почти смущенно. Странно, я для нее, в сущности, не человек. Заводная игрушка властей. А вот Молдер — нет.-Что-то тут…

— Я та, кто жила и была мертва потом. Но узрите меня теперь, ибо я жива во веки веков, — проговорила она. Теперь в ее грло-се не было высокомерия и непреклонной, фанатичной убежденности. Она произнесла это почти задушевно. Она словно бы пыталась мягко убедить Молдера в своей правоте, уговорить его. Интересно, подумала Скалли. Очень интересно. Как только закончится допрос, я начну новый. И уж проведу его не так. Пожестче. Фокс не отмолчится.

— У вас есть ребенок от мистера Уоррена? — спросила Скалли.

Мелисса отрешенно и мечтательно улыбнулась; глаза ее чуть затуманились. Даже странно было увидеть мягкую, по-детски светлую улыбку на ее изглоданном непонятным отчаянием лице.

— Когда-нибудь будет, — тихо проговорила она. — Надо подождать. Господь еще не подал Вернону знака, что пора дать новое тело душе, которой подошла пора воплотиться вновь.

Силы небесные, с негодованием подумала Скалли, как этот подонок, этот кобель поганый задурил ей голову. И не ей одной, разумеется. Несчастная дура. Дуры. Будь я на месте кого-либо из них, этот Верной уже давал бы показания в суде. Я бы его упекла надолго.

 

Мелисса снизошла до объяснений.

— Его дети — и настоящие, и приемные — главное сокровище Дворца. Ибо они суть вместилища избранных Господом душ.

— Мелисса, — тихо сказал Молдер, — кто такой Сидни?

Ага, с удовлетворением отметила Скалли. Он тоже сообразил.

На лице женщины отразилось искреннее недоумение.

— Я не знаю никакого Сидни.

— Может быть, — мягко, на настойчиво продолжил Молдер, — это прозвище кого-либо из прихожан? А на самом зовут его совсем иначе?

Мелисса только поджала плечами.

Странно, подумала Скалли. Готова поклясться, что она не врет. Но сам Сидни ее, несомненно, знает, и знает хорошо, и он, конечно, из прихожан. Странно. Она повернулась к Молдеру, желая обратить его внимание на это обстоятельство, но он, впервые с той секунды, когда спас Мелиссу от яда, проявил нешуточную активность:

— У нас есть сведения, что именно мистер Уоррен, и именно во Дворце, ведет себя подчас не вполне корректно по отношению к этим самым главным сокровищам. У нас есть сведения, что во Дворце имели место случаи жестокого обращения с детьми — и виновником является именно ваш муж.

Странной была его интонация, когда Ън заканчивал эту фразу. Какая-то очень личная. Нерабочая. Он произнес слова «ваш муж», словно не мог поверить в то, что Мелисса — фактическая жена Уоррена. Или словно это его крайне раздражало. Да он что это, влюбился в нее, что ли, изумленно подумала Скалли. Благородный Призрак поражен стрелою Амура в пятку… Только этого не хватало!

Она была так изумлена и встревожена, что пропустила миг, когда лицо Мелиссы начало меняться. Вначале оно застыло, словно женщине неожиданно пришло в голову нечто чрезвычайно важное. Потом Мелисса ссутулилась, сощурила глаза, нелепо и очень уродливо оттопырила губы — и превратилась во что-то вроде нахохленного, сварливого старика.

— Слушайте, — сказала она совершенно иным голосом, низким, хрипловатым и скорее мужским, нежели женским.

Быстрый переход