— Но Господь видел страстное желание помочь, — стал я привычно заканчивать, — и потому все потомки того ребенка имеют право украсть для спасения своей или чужой жизни. Пищу, вещи, оружие. Не суть важно что, даже деньги. Главное — не для наживы. И грехом это не считается. А кровь мальчика течет во мне, а значит, и в вас всех.

Тут наконец осознал, как смотрят. Умные мои дети, но все же не так воспитаны, и легенд пэйви им с младенчества не рассказывали. Подозреваю, подобного рода апокрифы ни одна церковь не одобрила бы. Тем более что в оригинале еще и ради семьи можно, даже если нет опасности. Но и в этом случае лично для себя запрещено, чтобы не появилось искушение. Одобрение кражи на пользу клана… хм… малы еще о таком думать. Подрастут — сами дойдут до неизбежного.

— Давайте лучше о собаках, — бодро предложил я. — Когда я был маленьким, у нас был забавный пес, происходящий из пастушьих. Так он всех детей считал своей отарой и, пока не подрастут, не выпускал самостоятельно гулять. Встанет перед тобой, посмотрит в глаза и рычит. Если не сообразишь, хватал за ноги. Не кусал, а обозначал зубы. Ни разу больно не сделал. Видимо, мы у него вместо овец были.

Кажется, им после предыдущего откровения не очень любопытно. А зря, все равно до конца дорасскажу. Все же история с моралью. Причем нисколько не выдуманная. Как спас однажды пес от пожара, а в другой — от грабителей. И когда стал совсем старым и дряхлым, до самой смерти возили с собой и не забывали накормить. Под конец уже нормально стоять не мог, чтобы сделать свои дела, приходилось поддерживать. Он был член семьи и заботился о нас, а мы потом опекали его, даже когда пользы уже никакой. Не хочу с тех пор иметь свою собаку. Они тебя любят бескорыстно и преданно, а ты привязываешься. А срок жизни у них слишком маленький. Хотя лучше подобного не произносить. Не стоит наталкивать их на мысль. Зато пусть усвоят, хоть и в иносказательной форме, необходимость ответственности. Даже с рабами нельзя обращаться по-свински, пока они в твоей власти.

Здание универсального магазина нешуточно впечатляло. Прежде опыта подобного строительства не имел никто. И поэтому некому оказалось уверенно заявить — идея сработает или выйдет чистый убыток. Многих беспокоило, что в помещении, наполненном солнечным светом и толпой людей, будет нестерпимо жарко. Другие боялись, что высокие полированные ребра каркаса расширятся от летнего зноя, и тогда гигантские стекла вывалятся из рам и рухнут на посетителей.

Впервые в истории воздвигался каркасный дом не из дерева, а из чугуна. Основной деталью стала чугунная стропильная рама три фута шириной и двадцать три фута три дюйма длиной, которую соединяли с такими же рамами. Получался каркас, на который навешивали окна. Собственно на остекление пошло не меньше половины всего американского годового производства. Дело в том, что совсем недавно оно перешло из разряда роскоши в бытовую вещь. Этому способствовали две причины: во-первых, изобрели листовое стекло (жидкая стекломасса распределялась по столам). Правда, приходилось охлаждать в течение десяти дней после прокатки, и значит, в это время стол не мог быть использован опять. Кроме того, каждый лист тщательно шлифовался и полировался, и это, естественно, приводило к удорожанию продукции.

Но за два года до начала строительства в Америке нашли более дешевую методику. Производство стекла больших размеров в неограниченных объемах вдруг стало экономически выгодным. До революции вряд ли разрешили бы изготавливать на месте в колониях. Вероятно, мастера перебрались бы в Европу или продали технологию другим, оставшись без особых доходов. Сейчас все кардинально изменилось. Власти Батавии учуяли недурственный способ заработать налогами, заменяя прежние поборы, тем более что под нажимом избирателей это случилось, а конкретно — отменили налог на окна и налог на стекло (последний, строго говоря, был акцизным сбором).