|
. это счеты между Богом и мной!.. У меня есть медаль, могу я возразить!.. медаль, врученная Жоффром, в ноябре 14-го!.. заработанная в огне!.. На следующую ночь пришел охранник, растолкал меня, чтобы я подпи-сал просьбу о помиловании… какую-то бальтавскую бумажонку… что я мог поделать?… Я не мог возразить ничего?… он бы избил меня палкой! Я видел такое избиение в Африке! Я не хочу, чтобы меня пропустили сквозь палочный строй!.. я предпочитаю людоедство… Я видел женщин с ляжками, обгрызенными сутенерами, которые их любили… Я сам никогда не грыз ляжек… инстинкт, гениальность, вот!.. Жюль – да, он грыз ляжки… Я рассказывал, что моя консьержка долгое время читала мои письма и что потом она устала от этого неблагодарного занятия… она смотрела на меня искоса из-за «писем с уведомлением»… и согласилась с ядовитой злобой, более ядовитой, чем яд кобры… Ах, как быстро устаешь от злобы, от злобной ненависти, от тычков! Колесо тому доказательство!.. колесованные даже не стонут!.. Я держусь только настойкой наперстянки, мои систолы слабеют!.. ля!.. ля!.. ляяяя!.. ло!.. Сказать ли им, Что празднику – конец? И к черту весь твой род! Пусть ветром разнесет! Прощай, засохший лист! у меня даже не осталось времени написать все то, что я должен, Лили, моему ангелу, им она была для меня… Я вам рассказываю с пятого на десятое, всего понемногу… вы думаете, что я должен бы вам все перечислить!.. Я держусь только настойкой наперстянки… Судьи Страшно-го Суда держат мои песочные часы в руках!.. они удивляются: «Грязный паяц! Еще месяц! а он не умер! Мерзость!» Они удивляются!.. Возмущаются! вот их мнение обо мне! но я напишу их имена в Сент-Шапель! их имена золотом! на веки веков… их в конце концов схватят… люди захлебываются в извечной крови!.. они никогда не будут удовлетворены в полной мере… Им нужна арена, нака-чанные мускулы, атлеты, разрывающие на части тела!.. Я вам объясню все это позднее, если пеллагра меня не убьет… Я, может быть, даже смогу ходить на костылях… трясущийся… дрожащий… я не уверен… меня тошнит, я блюю в ручей… – Ах, ну кто же, кто его прикончит? Все уже украли! списали! выбросили!.. не дайте ему добраться до раковины! Он меня не пустил!.. я жил без воды… ни посрать… ни поссать… Три недели, я это знаю… табурет мой прилип к заду… гноящиеся струпья!.. когда я выйду, если я выйду, я напишу вам прошение, вы меня поддержите! я больше не хочу! ничего терять!.. ни Бебера, ни Кочанчика, ни Нинив, другого кота, ни мою собаку Бесси… опять быть безвестным лекарем в предместье? может быть?… чтоб лечить только ревматизм?… Первый месяц моя жена навещала меня в тюрьме, а потом они ей запретили. – Он недостаточно ест! – вот что они сказали ей… – Он не опорожняется нормально!.. Доводы тюремщиков! Клизма каждые две недели, горячее… вот средство! Угрызения совести вас доконают… Арлетт занимается всем, поддерживает меня по телефону, букетами цветов, которые соби-рается мне подарить… Она переворачивает песочные часы Суда как раз в тот момент, когда я уже собрался отдать концы… – Он никогда не умрет! Я жив только благодаря ей… у меня нет больше тела!.. почти не осталось души… Мир слишком жесток. Из-за этих мясников я лишился всего! Я узнал, как ужасны человеческие суще-ства… Жюль, каким тираном он был! Я вам рассказывал!. |
