|
. Не все фортепиано мертвы! А существуют в мире еще шумы! ми! ре!.. вам не понадобится рожок! фа-диез! Есть аккорды, которых больше не существует… но пианино! одним пальцем! другим! есть шум веселой толпы, шелковые шорохи, вздохи влюбленных, которых уже нет!.. но пианино: фа-диез и соль!.. это за-ключено в ноте соль, то, что я вам дарю! Внимание! один палец! палец! давайте! давайте! Я вас слушаю оттуда, где сейчас нахожусь! Браво! Браво! как вы красивы! Посмотрите в зеркало! у вас небольшой животик! Хи! Хи! как у Жюля! Жюль!.. Ах, я ведь тоже шутник!.. Все это только давние истории, плод моего воображения, но никто не хочет быть на моем месте, на дне ямы!.. а если поклонники меня оставят тут подыхать!.. песни, не песни!.. Все со-гласны на смерть!.. мою!.. С гниющим задом, слепой и глухой!.. ненавидящие меня, энтузиасты моего творчества, враги ли, все едино! Коррида, смерть, вот чего они все жаждут!.. изменник, продавший друзей своих, главный Иуда: это я! Я видел, как они скалили свои клыки! враги, ок-ровавленные морды, ату его! морды в крови раздираемой добычи!.. порочное желание насла-диться кровью и болью! Я видел все это!.. вот еще доказательство: Исполнительный Суд! в прошлый четверг! Я хочу, чтобы вы выбили на граните их имена, написали золотом! На гра-нитной плите в Сент-Шапель! для воспитания простаков, идиотов, слишком доверчивых, слишком откровенных, как доказательство того, что с ними произойдет, когда они взлетят на воздух, вылетят в трубу, попадут на жертвенник!.. Еще один камень, я хочу на нем высечь имена тех, кто продает свои хвалебные вирши обеим сторонам, перед которым на коленях стояли бы все члены Страшного Суда… Вот что значит воспитание на исторических примерах! это вам не праздное времяпрепровождение или путешествия!.. так вы относитесь к добровольцам, участникам двух войн, которые сотни раз бросались в огонь, чтоб эта продажная Родина снова блеснула не только дешевыми распродажами, ярмарками и балами для пьянчужек! Ах, семьдесят пять процентов героев, они разобьют сердце Страшного Суда! ваша Амни-стия – липа! Как только труба призовет на смотр ветеранов, калек обеих войн, семьдесят пять процентов 14-го! насмешка ловкачей! великая утеха создателей! Об этом ничего не пишут в «Дайджесте»! но я, который переживет их всех, я заставлю написать золотом на мраморе! По-клонники, простачки, ненавистники! никто не хочет занять мое место в тюряге! Они бросили меня подыхать! Все согласны! Задница гноится, нет больше зубов, слепой, глухой! Коррида, вот все, чего они жаждут! Предатель, вертухай на вышке, Иуда, посаженный на кол и разорванный на мелкие кусочки! Они не признаются, слишком уж трусливы! Я хочу, чтоб их имена, их повы-шения, их зверские звания, их охранные грамоты, все было бы выгравировано золотыми буквами на гранитной плите в Сент-Шапель! Как они предают героев, как они их ненавидят! какая кара! Они все в золоте! Слабость их только подстегивает! Они хотят криков! И я кричу! Я хриплю! я слабый! Я заору в Сент-Шапель! А вот Мартин Сибуар, он не закричит! он хапает все свои жетоны «Грам и Бром» без всякого крика! Он обслуживает немцев без крика и не испытывает от этого ни малейшего стыда! только гордость! Страшный Суд не стоит больше ломаного гроша, он, не дрогнув, посылает на эшафот героев 14-го! Те, кто обзавелся миллиардами во время Оккупации, они не кричат! Они ждут другой войны, уже близкой! У них шиншилловые шубы! уже! Они следят за своей прямой кишкой, они собираются в особых клубах, чтобы сравнить свои ягодицы! «У вас кровоточит? Не кровоточит?» Все готово для близкой войны! У них связи, мандаты, депутаты на жаловании, чистые ордера на арест с печатью Верховного суда! Геликоптеры! Их оды! они восседают, они огребают, они приговаривают. |
