|
Моя мама была чиста телом и душой, без сомнения, как и я! Ну как вам это нра- вится! Я спасся бегством, так было нужно, мстители уже приготовились, они столпились, то-пая ногами, под моими окнами, они приходили сотнями! тысячами! поджигали дом, терзали со-седей! надо было быть там! видеть это! бешеные, иначе не скажешь! гнилье предусмотрительности! все этажи, все здания прошли! Они взорвали четверть Монмартра! Гото-вы были все сравнять с землей! пронырливые мстители! пороховые бочки! взрыватели! бикфор-довы шнуры! и ап! Они убили Арлетт, они убили Бебера, они убили Жюля Ларпента, который был ни в чем не виноват… они убили консьержку… Кровавая оргия, признайтесь! Кровь! килолитрами! Оставаясь там, я разжигал разруши-тельное безумие! так что я сберег жизни неповинных людей, когда смылся оттуда!.. Когда бе-шенство кипит прямо в небесах (вы бы слышали эту авиацию!) – это неизбежно, сумасшествие и на земле и под землей! на всей глубине, до самого ядра! и в сознании! это уже не воздушные корабли! поезда метро, набитые бомбами! С оглушительным грохотом, визгом, лязгом железа! уничтожающие тебя! и других! и других! «Летающие крепости», как их называли… это ли не знамения конца света? «Летающие крепости»?… гордые тем, что они «крепости»! Воздух на-полняли стуком и грюком сотни и сотни тысяч дьявольских кастаньет! – Он был трусом, – они осмеливались тогда обзывать меня трусом! – Я спас 220 человек, когда сбежал! (Они сейчас не визжат!) К тому же статуи из скве-ров, которые грозятся разбить… у меня есть право на одну, скромненькую, без позолоты, но такую серьезную и трогательную. Фердинанд Тактичный спекся! Но пожил!.. Площадь Дерёр. Он не хотел крови! Это большой грех… Он был один, их – тысячи! (да еще и мститель от «Желтого карлика»). Его схватили в сквере Вовенар, распяли на улице Феваль! Ох, немного полегче!.. За и против!.. люди, полные жестокости, единственно правоверные коммунисты! «верящие во все»! в утопии, чепуху, обглоданные, они верили всему! Причастие без хлеба, вина и мяса! Вот! Да здравствует Иисус! две тысячи лет! – Он не хотел! не хотел! Я ушел из чистой любезности, рыцарской гордости, добрососедского альтруизма! правда! правда! доказательства вам нужны? чтобы никого из-за меня не распяли! не изрубили! ничего не знаю! Это от большого уважения, не по ошибке! Я бы задержался еще на недельку, но было больше тысячи убийц: триста тысяч! какой риск для истории! Они ринулись на мой этаж… вы-били входную дверь… схватили меня, связали… они отправили меня на казнь… на кол? для вас это ничто? четвертование – тоже!.. а колесование!.. Эшафот! Часы с кукушкой! Виселица? Пры-жок с высоты! Качели! Я вижу вас, качаясь под взрывы вашего хохота… Я тоже корчусь от сме-ха, там, наверху! Ох, состязаться с вами! у вас есть сердце? Я никогда не стану таким, как вы! Испытания меня добили, признаю… слышите, я возвращаюсь к маме… ничего не могу поделать со своей печалью… она похоронена на кладбище Пер-Ла-шез, аллея 14, сектор 20… я хотел бы получить «железный лист»… только бы посмотреть на могильную плиту… Все началось еще тогда… она никогда не узнала, кем я стал… я приносил ей горшочки с маргаритками… это ее цветы… Маргарита-Луиза Селин Гийу… Она умерла от тоски по мне, от изнурительно тяжких переживаний… от сильного сердцебиения, от пугающих разговоров во-круг… высказываний людей с проспекта Клиши!. |
