|
. ах, какие кружева… паутинка… Я отклонился в сторону не без причины, даже, я бы сказал, сознательно, из-за честности и порядочности, я прозревал другое будущее!.. настоящее будущее!.. О! пустомеля! выгребная яма! сдохни, болтун! Мы понимали друг друга, этого достаточно! Жанин, Мари-Луиза и я! Понимать друг друга – это все! Это важнее, чем Земля и ангелы, и ми-риады звезд, падающих и мерцающих во Вселенной, но делать нечего! бедное сердце, наше пла-чущее сердце! Вселенная не для нас! в то время, как Мари-Луиза и Жанин… я совершил единст-венное преступление в жизни, единственное, вот… я бросил на произвол судьбы своих маленьких своячениц, бедняжек-девчонок в ноябре 17-го… не каких-то там шлюшек-блядушек… А! совсем нет! девочки-цветочки! куколки-милашки!.. блеск юности! свежесть! за-дор!.. одна брюнетка, а губы!.. Мари-Луиза! чуткая и нервная, плечи, руки, все! почти цыганка… потрясающие бедра, осмелюсь сказать… Жанин, русая… когда они танцевали в «Сиросе», они вальсировали вдвоем, казалось, что столики плавали просто вокруг… эмоции клубменов! стаканы вдребезги! и бутылки! потом это назвали сексапильностью, эта дрожь, что пробегала по телу… щебечущие крошки! Они ничего не видели! женщины сейчас, должно быть, страдают… столы больше не двигаются, головы не поворачиваются… заботы всех поглощают, убивают любые чувства!.. улыбки, нежность объятий! Ах, эти угрызения совести! Ах, эти воспоминания! – Эй, скучающие! присоединяйтесь! вам оставили ремешок! Распоясывайтесь! Висите! пе-рекладина! там! высоко! Признаться, у меня еще есть время… Охранники не дергают больше смотровое окошечко в дверях… Они следили за мной неде-лями… неделями… Их от меня тошнит… не на чем меня поймать… я не курю… не двигаюсь… сижу неподвижно с гниющим задом… зиму, лето… Я скоро буду считаться «примерным заклю-ченным», хотя я иногда пою, ругаюсь, браню застенного «врага»… он никак не расквасит себе башку… только за клизмы я их облаиваю! и в ответ – лай своры собак, сразу же! «Гав! Гав!», и вся шваль тут как тут! и автоматы! и носилки! Я победил!.. но так как я гавкаю, то есть занят де-лом, я не смогу повеситься!.. Никто не следит… Вечность – увольте! Ах, я размышляю… я при-знаю… привык к повешеньям… я вам уже немножко рассказывал… у вас есть представление о времени, о методах, которые используют люди, снимающие повешенного!.. Эти кривляния!.. Мои функции я опишу позднее… я состоял в службе «Гражданской обороны», насмотрелся я на повешенных! на тех, которых могли бы спасти окружающие, не будь они такими гнусными и ленивыми… соседи снизу… сверху… это ясно! Я уже рассказывал… Не буду повторяться!.. Врач, принесший клятву из Уий, Ла Гарен, Каррьер… кантон Аржантей… ведомство Версаль… Я, дипломированный доктор X, констатировал сегодня смерть через удушье господина Y… чаще всего повесившегося накануне! даже двухдневного дохляка!.. Вы знаете песню? Только что паренек молодой С непорочной и нежной душой… Таратата! вовсе нет: не только что! Удавился в лесу Сен-Жермен! Уже несколько часов! а то и дней повешенный! Люди никогда не приходят вовремя. Отрыжка смерти, огромная куча экскрементов пове-шенного… находясь рядом с трупом, вы пускаете пыль в глаза… вы якобы обеспокоены… вы говорите: это умывальник! сточная вода течет вспять… Сильнейший шум, мощный, преувели-ченный… это нужно слышать! А я слышал его… Не скажу где… Впрочем, таким образом объ-яснялись… соседи думают: «Это его манера поведения»… они не признаются в своих низмен-ных чувствах… позже! позже! какая подлость… им нужно время, чтобы решиться… сначала они стучат… потом колотят… и наконец разбивают!. |
